- На твоем месте, я бы тоже прикупил амулетик-другой. Ты же знаешь, не пытается защищаться от порчи тот, кто прекрасно знает, что порчей там и не пахло. Уж кто-кто, а Вильгельм-Август два и два сложить умеет.
Старый вельможа покачал головой. Что ж, надо отдать герцогу должное, отличная получилась отговорка. Объяснять, что он именно, что удержал огонь, было бесполезно. Глупое это занятие, спорить с дураком. А племянник, все-таки, дурак. И потому, что все еще верит, будто старший родич после всех рисков безропотно уступит ему власть. И потому, что, обладая собственной магией, так и не научился разбираться в чужой. А еще, потому, что привык недооценивать противника.
Герцог Вильгельм-Август что-то придумал. Об этом говорило все: и спокойная уверенность его на сегодняшнем совете, и его послушный огонь (как можно было всего за одни сутки так обуздать стихию?!). «Надо поговорить с прикормленной камеристкой!» - мелькнула мысль. Не хватало еще, чтобы оказалось, что пока они всю свою игру строят на отсутствии у герцога сына, герцогиня Анна спокойно вынашивает герцогу сына.
***
Лотту мало заботили интриги герцогского дворца. Вчера ночью она была слишком ошарашена происходящим, чтобы задумываться над собственными переживаниями. Осознание случившегося пришло только утром. Но утром было поздно стенать над потерянной честью, - как, горько усмехнувшись, сказала себе Лотта. Кухарка наверняка уже хлопочет над завтраком, а скоро придет и служанка. Не стоит им видеть разгромленную гостевую.
Лота в отчаянии прикусила костяшки пальцев, коря себя за то, что вчера не поспешила убрать хотя бы очевидные улики. А сегодня, наверное, уже и не успеет. Задумавшись, как половчее выйти из неловкой ситуации, она вдруг хлопнула себя по лбу.
Наспех одевшись, она вихрем влетела в гостевую. Первым делом, открыть окно. Пусть утренняя прохлада выветривает из комнаты все приметные запахи. Следующим, опрокинуть на стол свой кубок, в котором еще оставались остатки вина. Второй кубок и, заодно, кувшин с травяным отваром быстро унести в свою комнату. Вытряхнуть свечи из канделябра, вставляя их обратно косо-криво… Готово! Оставалось еще бросить на пол покрывало, и комната будет выглядеть так, словно вчера в ней кто-то славно пошумел по пьяному делу.
Учитывая, что герцога, входящего в дом своего лейб-медикуса, видела почти вся улица, можно догадаться, что подумает о нем прислуга. Увлеченная своей маленькой местью, Лотта хихикнула, как девчонка. "Что же, Ваша Светлость, я, как и велено, сохраню вашу тайну. А за глупые мысли, пришедшие в головы глупых же городских баб, я не в ответе".
Когда служанка, запыхавшись, вбежала через заднюю дверь, Лотта с кухаркой уже заканчивали обсуждать список запасов, которые необходимо приобрести на зиму. Также добрая женщина интересовалась, будет ли госпожа варить пиво? Сама она до сих пор этим не занималась, время от времени пиво доставляли из замка. А так-то господин магистр предпочитал вино. Лотта серьезно обещала поговорить с мужем, чтобы выяснить, делать или им запасы ячменя, или же лучше закупить вин. Из тех, которые привозят на торг баернские купцы.
Служанку Лотта отправила убирать, начиная с первого этажа. На второй велела не соваться, пока к завтраку не спустится хозяин, который вчера опять допоздна засиделся за работой. А сама задумалась о том, что надо бы спросить магистра, какие порядки хочет он в своем доме. То недолгое время в Фехельде, пока Зигфрида не позвали в поход, супруги завтракали вместе. Они вставали по утрам, какое-то время занимались своими делами, а потом собирались, чтобы разделить хлеб и прочую снедь.
Но в Фехельде все было иначе. Там они спали вместе. В покои, выделенные ей через небольшую гостиную от покоев мужа, Лотта заходила только переодеться. Или там еще можно было подремать днем, если такая возможность выпадала хозяйке замка. Здесь же магистр жил, казалось порой, в каком-то своем мире. Он мог целыми днями не выходить из кабинета или библиотеки, забывая даже поесть. А мог не менее спокойно сидеть у камина с книгой, зачитывая особо поучительные, по его мнению, пассажи. Словно развлекать молодую жену за рукоделием было для него самым интересным на тот момент занятием.
Пока же, не считая первых нескольких дней, когда магистр Амброзиус помогал ей освоиться, Лотта завтракала сама. Иногда – в утренней гостиной (она же – гуте штубе, единственная в доме, явно непредназначенном для пышных приемов), чаще – прямо на кухне. Иногда приглашала кухарку присесть рядом на минутку. Чаще, просто смотрела, как женщина проворно управляется с горшками и котелками.
Почуяв родственную хозяйственную душу, кухарка щедро делилась с Лоттой не только новостями с рынка. Так молодая хозяйка уже знала, что эта женщина не всегда была в услужении. Но когда муж сгинул в одном из походов, волей-неволей пришлось искать работу. Оставить на родственников сразу четверых детей было нельзя, да и не хотелось, а в большинстве приличных домов прислугу предпочитали держать всегда под рукой. И то, что храмовник из их прихода привел вдову к своему старому знакомцу, оказалось просто Творцовым благословением.
Наниматель оказался человеком солидным. Нежадным, несварливым, негулящим, нетребовательным и, к тому же, совершенно одиноким. Ни тебе шумных гулянок, ни капризных хозяек. При последних словах кухарка осеклась, краем глаза поглядывая на госпожу Шарлотту, не обиделась ли? Но та только посмеивалась, заверяя, что до шумных гуляний она тоже – не большая охотница. А вот порядок на кухне и в доме - любит. И будет требовать, и пусть добрая женщина потом на нее не обижается. Кухарка и не обижалась, потому что «уж у нее-то на кухне – порядок, а за весь дом не с нее спрос».
Сложнее приходилось с той, с которой надо было спрашивать за порядок в доме. И Лотта уже подумывала поменять служанку, да не решалась без разрешения мужа. И об этом тоже надо было поговорить. Снова вспомнился Зигрфрид, который понятия не имел, что молодой жене нужны какие-то особые позволения, пока она прямо не просила его об этом.
Снова вспомнив покойного мужа, Лотта вздохнула. Наверное, Творец наказал ее за то, что не ценила пылкую любовь и доброе отношение. Вот и живет теперь, не пойми как. И, все же, с нынешним мужем надо бы о хозяйстве поговорить. Герцог герцогом, но не питаться же всю жизнь с его стола. Отставив со вздохом чашку, она пошла