— Ложись! — крикнул Викентий, а сам вместо этого повернулся спиной и свернулся в клубок.
Всё произошло быстро. Очередь из автомата чиркнула по ставшему на миг каменным плащу. Сила выстрелов распределилась по поверхности умной ткани, но удар был сильным, и Семёна толкнуло вперёд, к дверям лифта. Кабина как раз подъехала, и створка бронированных дверей поползла в сторону. Семён помог встать Викентию, который после выстрелов завалился на бок, но ранен, похоже, не был. Протиснулись в створки лифта, торопливо вдвоём нажали кнопку.
— В угол! — скомандовал Викентий.
Пока створки закрывались, ещё одна очередь прошлась по кабине. Наконец, они двинулись вниз, Викентий устало прижался к стене. Он шумно дышал и бормотал:
— Страшно… страшно-то как.
— Почему, судрь, они стреляют? Почему мы не сказали, что из Инспекции?
— А толку? Мне кажется, части солдат по барабану, что мы из Инспекции, или ещё откуда.
— Какой части?
— Новой, прибывшей. Пехотинцам. Которая с Игнатом Ионеску. Ты не заметил? У них другая униформа, не как у наземной полиции. Достань-ка пушку. Я думаю, они тут на всех уровнях.
Двери лифта открылись. Впереди виднелся длинный коридор, потолочные лампы отбрасывали длинные тени от силуэтов. Приглядевшись, Семён увидел группы людей, сидящих вповалку вдоль стен, среди них расхаживали солдаты. Слышался разговор на повышенных тонах, громкоговорители солдат и плач детей.
— Что здесь такое?
— Окраина минус третьего уровня. Весь третий уровень — что-то среднее между помойкой и тюрьмой для оштрафованных холопов и прочих бесправных рабочих. Пещеры с троглодитами, если ты понимаешь. Нам до конца коридора, потом налево, там наша дверь лаборатории. Вон те солдатики, боюсь, попытаются нам помешать. Стрелять умеешь?
— Смогу, — кивнул Семён, сам особо не веря своим словам. — Патронов хватит?
— Патронов — должно хватить, а вот гранат и прочих штук хитрых — боюсь, нет. На крайний случай парочка. Сначала идём тихо. Потом придётся стрелять на поражение. Страшно… страшно-то как.
Они двинулись вдоль стены. Плащ продолжал показывать голограмму костюма рабочего. Поравнялись с первой семьёй, молодыми парнем с девушкой, которая держала на руках свёрток с ребёнком. Семён бросил взгляд на их предметы быта — две грубые деревянные лежанки, тумбочка с горелкой.
Разглядывать пришлось недолго. Ближайший солдат заметил приближающихся, крикнул:
— Ни с места! Руки поднять! Вы с какого уровня?
Второй обернулся, крикнул что-то неразборчивое и решительно побежал в их сторону.
— Пора, — скомандовал Викентий.
— Просчёт системы обороны выполнен, — отчеканила роботётка. — Выполняется работа. Стимулятор введён.
Первый солдат упал, обездвиженный гранатой. Во второго пришлось стрелять на поражение. Семён не понял, чья рука выстрелила первой — его или Викентия. Третий, показавшийся из-за угла, спрятался за кучей мебели и открыл стрельбу. Бедняки визжали, прижимаясь к стенам. После двух выстрелов по плащу Семёна, которые отбросили его на метр назад, роботётка заявила:
— Армобатареи плаща на исходе, срочно подзарядите.
Пришлось заползти под нары, мимо которых только что проходил. Прилетела дымовая граната. Девушка с грязными волосами рядом прижимала ревущего младенца и шептала:
— Защитите, защитите…
— Рекомендуется установка фильтра, — заметила роботётка.
Семён закашлялся, вылез в коридор. В нескольких метров впереди виднелись неясные силуэты, были слышны хриплые крики. На подкашивающихся ногах, сжимая ствол, Семён шагнул вперёд. Викентий висел на спине рослого солдата, завалив его на грудь и удушая угольными нитями.
— Помоги! На поясе нож!
Рука Семёна сама схватила рукоять. Сама прошлась по горлу. Ему приходилось держать в руках холодное оружие, но ни разу до этого не случалось применять его таким образом.
Тело солдата затряслось, обмякло и упало на пол. Семён взглянул в его лицо — черты лица ничуть не отличались от лица уральца. Викентий отпустил удавку, повалился на бок, зашипев от боли.
— Он мне ногу прострелил. Дойти бы до лаборатории, там…
— Я… Я, судрь, только что…
— Да, убил. Когда-нибудь это случается в первый раз. Принцип наименьшего зла, знаешь ли. Главное — не привыкнуть. Помоги мне подняться.
Перехватив инспектора за плечи, Семён доковылял до поворота. Выглянули — бетонная дверь лаборатории была приоткрыта.
— Там ещё есть. Погоди. Так, дай руку освободить… Вроде бы ещё парочка оставалась.
Из рукава вылетел шарик и залетел внутрь. Викентий поводил руками в воздухе, управляя полётом, через пару минут сказал.
— Покажи ему тоже.
Перед глазами Семёна возник вид из камеры. Помещение лаборатории оказалось гораздо большим, чем он предполагал. У входной консоли сидел, пригнувшись, четвёртый солдат — худой, небольшого роста. Было видно, что он напуган. Увидев летающую камеру, он приподнялся и попытался сбить её прикладом автомата, потом поднялся и сделал нерешительный шаг к отодвинутой бетонной створке. Семён обратил внимание, насколько створка массивная — около локтя в толщину. Викентий увёл камеру в сторону и ещё немного поводил её по помещениям, проверяя, всё ли чисто. Из рукава тем временем вылетела ещё одна летающая граната.
— Сейчас усыпим. Надоело убивать.
Вскоре послышался сдавленный крик. Выждав некоторое время, они вышли в коридор. У обмякшего тела солдата с шариком на шее уже копошился кто-то из местных, обшаривая карманы. Увидев приближающихся, он крикнул:
— Не убивайте! Спасибо, спасибо!
Викентий махнул рукой, пытаясь отогнать, словно назойливую муху. Подошёл сбоку, сдвинул вбок шлем солдата и пальцем закрыл камеру на лбу. Затем пошептался с роботёткой и отключил блок связи на боку солдата.
— Скорее. Кинь мне со стола вон ту робоаптечку, чтоб ногу залатать. А этого затащи внутрь, раздень и в мусоропровод, он вон там, за кухней.
— Как это — раздень?
— Вот так — раздень! Всю броню, амуницию, средства связи и прочее. Пригодится.
— Может, проще сразу — того?
— Оставь. Может, выживет. Я пока поколдую с системой обороны. Может, получится отключить ближний лифт, он был переключен на управление отсюда. Мало времени, новые прибудут через минут десять.
Семён затащил обездвиженное тело в центр лаборатории. Осмотрелся по сторонам — до самого трёхметрового потолка здесь стояли шкафы, грубо-собранные стеллажи с коробками с пищей, клетками, в которых копошилась какая-то живность,