Аристарх, который до сих пор не трогался с места, только поворачивался вокруг своей оси, начал перемещаться по тренировочному полю, расчерченному черными и белыми клетками, точно таран, наделенный разумом убийцы. Илай же принялся скакать, не имея возможности даже примериться для контратаки. Какой там – он не мог даже полностью развернуться к голему лицом.
– Аристаша, ты там полегче, ладно? – подала голос Дуся. – Он все-таки человек.
Тот ничего не ответил, а Илай и подавно. Он был слишком занят попытками выжить. Правильнее всего было бы перемахнуть уже через проклятую изгородь и задать стрекача через парк, но, во-первых, это ведь капитан гвардии и это будет позорной трусостью, а во-вторых, Янтарь не был уверен, что сможет от него удрать.
Голем внезапно очутился совсем близко, подтверждая опасения Илая. Удар в голень – и гемм покатился по плитам, не выпуская из рук бесполезную сейчас «зубочистку». Аристарх шагал следом, едва не наступая на него.
– Аристаша?..
Капитан гвардии, не убирая с лица все той же странной улыбки, замахнулся сверху вниз, будто желая разрубить совсем выдохшегося Илая.
«Да он же меня сейчас прикончит», – с внезапным спокойствием осознал Янтарь. И зажмурился.
Но тут все прекратилось.
Илай опасливо приоткрыл глаза и пораженно охнул.
Аристарх висел в воздухе, не доставая носками сапог до черно-белых плит, а миниатюрная Дуся, стоя позади него, удерживала капитана за голову вытянувшимися на железных штырях руками.
– Я тебе что сказала? Полегче будь!
Раздался треск. Дуся сжала руки посильнее, и с головы огромного голема посыпалась мелкая каменная крошка.
– Это мой человек, заруби себе на носу. Я его защищаю.
Аристарх опустил руки, выпустил из пальцев свой меч, и тот жалобно брякнул.
– Увлекся я, не рассчитал. Слишком уж хорошо парень уворачивался, упорно. Не гневитесь, почтенная Евдокия.
– Впредь будешь умнее, – смилостивилось это чудовище в обличье юной горничной.
Она отпустила его и, вернувшись к изгороди, как ни в чем не бывало предложила «младшенькому» угоститься все тем же чаем из пустой чашки. Аристарх не отказался.
Илаю подумалось, что он вот-вот спятит.
А потому Янтарь не стал дожидаться конца этого безумного пикника и, подобрав шпагу, все-таки дал деру в сторону уже привычных казарм.
* * *
Уже с утра солнце пригревало совсем не по-капельски, а будто краснозарь в разгаре. Пока на главной площади только собирались полки, а слуги вывешивали флаги на высокий помост, предназначенный для Ее Величества императрицы Аркадии Васильевны и ее свиты, Илай с Дианой неприкаянно толклись у статуи золотого серафима, где и договорились встретиться с Катериной.
Серафим укрыл их своей громадной тенью. Его лицо, как и всегда, выражало лишь сосредоточенность без тени гнева, хотя говорили, что он был запечатлен в момент убийства одного из демонов. Самого врага скульптор почему-то никак не изобразил, хотя у ног серафима было свободное пространство от острия его копья до земли.
– Вот интересно, какого серафима это статуя? – задумчиво протянула Диана. – Потому что не похож ни на одного из тех трех, что стоят у нас в монастыре.
Илай придал лицу скучающее, менторское выражение.
– Твое невежество удручает… Ай, не надо за ухо!
– А ты говори нормально! – парировала Диана, выпуская покрасневшее ухо из пальцев.
Янтарь вздохнул и пустился в объяснения. Историю Страшной Годины он любил больше всех штудий в монастыре.
– Униглаг, Изазаз и Гебабал, о которых ты говоришь, – это высшие серафимы. Изобразить в золоте в центре столицы лишь одного из них было бы несправедливо по отношению к прочим, поэтому их статуи можно встретить только в церквях. Но кроме них было множество других серафимов, и они также храбро сражались за нас против демонов. Эта статуя служит знаком вечной признательности перед ними, чистыми и отважными. Поэтому ее также называют Безымянным серафимом.
Тут из тени, отбрасываемой крылом, к ним вышел и приблизился пожилой господин в коричневом камзоле и проволочных окулярах.
– Браво, молодой человек! Уж не думал, что кто-то, кроме меня, так интересуется этим монументом.
– Нам вроде как положено, – усмехнулся Илай и протянул ему руку. – Вы ведь и есть легендарный мастер Филат? Мы встречались в кабинете Наталии Диамантовны и в приемной графа Бернотаса.
– Полноте, легендарный, – фыркнул мистерик, но руку пожал. Не обошел вниманием и Диану, хотя смотрел больше на ее окуляры, опознав артефакт. – А Наталия Диамантовна, хоть и гемм, такого интереса к Безымянному серафиму не питает. Представьте себе, я так и не получил разрешение на его реставрацию!
Тут встряла Диана:
– А чего тут реставрировать? Он и так выглядит прилично, не облупился даже.
– Вот! Вот оно! Именно так все и рассуждают, – взвился пожилой ваятель. – Между тем они даже не понимают истинной ценности этой, с позволения сказать, статуи! Прискорбно поверхностный взгляд…
Казалось, он бы говорил и дальше, усевшись на любимого конька, но тут вплотную к их небольшой компании остановилась белая карета с большими хрустальными окнами, украшенная позолотой и драгоценными инкрустациями. Карету тут же обошла девушка в простом сером платье и плоеном чепчике и, открыв дверцу, помогла своей госпоже выбраться наружу.
Катерина выглядела великолепно. На ней было воздушное нежно-сиреневое платье с пенно-кружевными манжетами и почти открытыми плечами. На шее, уходя за вырез платья, висела довольно массивная цепь, на которой она носила ключ от родового замка. В затянутой в перчатку руке она держала ажурный зонтик от солнца, а на уложенных в высокую прическу льняных волосах аккуратно и даже немного лихо сидела треуголка Илая. Сегодня она изобразила на левой щеке герб Паустаклавы – наполовину козу, наполовину рыбу, символизирующую господство империи на земле и на море.
Заметив Илая и Диану, Рина задорно улыбнулась, сощурив свои неземные переливчато-прозрачные глаза, и помахала рукой. Словом, она была чудо как хороша. И даже если бы мастер Филат продолжал что-то вещать про статую, Илай бы его попросту не услышал.
– Кто это? – сипло спросил мистерик и даже сдернул со вспотевшего носа проволочную оправу, пока Рина приближалась к ним.
– Так дочь Советника, Катерина Андреевна Дубравина, – деловито пояснила Диана.
– Не она, – отмахнулся Филат. – Рядом с графиней.
– А-а-а, это? Это Дуся, горничная ее.
Мастер что-то пробормотал и быстро удалился. Ну и шут бы с ним.
Рина протянула руки обоим геммам, продолжая лучезарно улыбаться.
– Скоро начнется смотр, – сказала она. – Идемте скорее, нужно успеть выказать почтение Ее Величеству.
И они направились к увешанному флагами империи и различных родов войск помосту, где уже собиралась почтеннейшая публика.
Едва Дуся поставила ногу на первую ступеньку, раздался