Об этом не принято рассказывать, но подобные фонды нередко терпят крах. В период с 1989 по 1991 год «Банк Насьональ де Пари» вложил 22 миллиона долларов в инвестиционный портфель, составленный из шестидесяти восьми французских и итальянских картин и рисунков. На его продаже, состоявшейся в 1998 году, они потеряли 8 миллионов долларов. Нью-йоркский банк «Чейз Манхэттен» с 300-миллионным арт-фондом, «Морган Гринфелл» с фондом в 25 миллионов долларов и японская ипотечная корпорация «Итоман», вложившая 500 миллионов долларов в западную живопись, потеряли большую часть своих инвестиций. Согласно заявлениям каждой из перечисленных компаний, эта бизнес-модель сработала бы при условии инвестирования на срок от двадцати до двадцати пяти лет, но ни один инвестор не был готов вкладывать средства на такой длительный срок.
Пожалуй, самым весомым аргументом в пользу инвестиций в искусство служит вывод исследования Мэя и Мозеса, заключающийся в том, что финансовый рынок и арт-рынок переживают подъем и упадок не одновременно. Поэтому, когда на фондовых биржах случается обвал, инвесторы склонны выводить средства с рынка финансов и инвестировать их в произведения искусства музейного качества. Именно «музейное качество» имеет здесь принципиальное значение, это правило ничем не поможет охотникам за радующей глаз, но не слишком дорогой живописью.
Другим любопытным открытием Мэя и Мозеса было то, что работы знаменитых художников, вроде Моне, Ренуара и Пикассо, повышаются в цене медленнее, чем любых других на рынке. В своей статье в престижном журнале American Economic Review исследователи утверждали: «Если поделить рынок произведений искусства на три слоя по уровню цены продажи, мы обнаружим, что работы в верхнем слое будут дорожать медленнее, чем в среднем, а в среднем, в свою очередь, медленнее, чем в нижнем». Мэй и Мозес также пришли к выводу, что за последнее столетие каждый продолжительный вооруженный конфликт в первую очередь приводил к повышению индексов искусства по сравнению с главными фондовыми индексами.
Итак, что же насчет Пикассо, работы которого, как можно предположить, самая надежная инвестиция по сравнению с работами других художников и наиболее стабильны в долгосрочной перспективе из-за своей неоспоримой роли в формировании искусства XX века? Пикассо действительно объединяет в себе все возможные черты искусства, наиболее выгодного для инвестиций. Подпись художника знакома даже тем, кто мало что смыслит в искусстве. Авторство его работ без труда определяется даже с противоположного конца обширной комнаты («Это что же – картина Пикассо? Вот это да!»), и любая из них весьма красноречиво заявляет о финансовом и культурном статусе владельца. Со всех сторон исключительно выгодное приобретение!
Однако проблема в том, что цены на работы Пикассо и так весьма высоки, и с каждым новым скачком потенциальных покупателей остается все меньше – именно с этим связано «отставание» верхней прослойки, выявленное индексом Мэя – Мозеса. «Портрет Доры Маар с кошкой» был продан на аукционе «Сотби» в мае 2006 года за рекордные 95,2 миллиона долларов, став второй по стоимости картиной, когда-либо проданной на аукционе, и получив море похвал со стороны аукционных специалистов и арт-критиков как величайший портрет. Но если мы рассматриваем эту картину в качестве выгодной инвестиции в искусство, то вправе ожидать, что через семь лет она должна принести своему владельцу как минимум 200 миллионов долларов при перепродаже – и даже в этом случае ему, за вычетом издержек, придется удовольствоваться скромными 10 % годового дохода.
Даже если бы «Дора Маар» была перепродана всего несколько недель спустя, цена должна была бы составить как минимум 110 миллионов долларов: чтобы компенсировать расходы аукционного дома и страховку. Ну и главный вопрос: нашлись бы еще два коллекционера, готовых поторговаться за эту картину? Для битвы ставок требуется конкуренция, а значит, не менее двоих заинтересованных участников; при этом один из тех, кто был заинтересован приобретением за такие деньги, сейчас является владельцем картины, а второй уже однажды отступил в шаге от окончательной цены. Впрочем, «Дора Маар» – завидный трофей, а согласно одной из теорий арт-рынка такие работы, к которым принадлежат, например, крупные произведения Климта, Бэкона или Джонса, никогда не останутся не востребованными. Таким образом, самое дорогое искусство оказывается более надежной инвестицией, чем то, что продается чуть дешевле, но лишь в одном случае: если покупателю удастся угадать, что будет считаться завидным трофеем и семь лет спустя.
Покупка второстепенного произведения менее знаменитого художника или менее популярного направления в искусстве всегда сопряжена с риском, что через какие-нибудь десять лет об этой работе просто забудут и интерес к художнику или школе угаснет. Именно так происходит сейчас с работами фовистов второй руки – Мориса де Вламинка, Андре Дерена и Луи Вальта. Появление их работ на торгах больше не вызывает такого ажиотажа, как это было десять лет назад.
Истории громкого успеха Джона Каррина и других художников, работы которых внезапно сказочно выросли в цене, порождают рыночных спекулянтов, надеющихся повторить эту схему. Такие вкладывают 10 тысяч в работы 22-летних выпускников художественных школ, мечтая через год продать их за двойную цену. Что ж, удачи. А если спекулянт рискует остаться недовольным результатом, подумайте о дилерах, которым предстоит встреча с разгневанным коллекционером: многим из них наверняка захочется сократить убытки, вернув работу, как они поступили бы с импульсивно купленным товаром Prada.
Что ждет произведение в руках инвестора? Предсказать это невозможно. Владелец одной из картин Пикассо объявил, что собирается разрезать ее на квадратики размером дюйм на дюйм, распродать их с выгодой для себя и дать возможность каждому «купить себе Пикассо». Незадолго до смерти Рёи Саито огласил зафиксированное в завещании пожелание, чтобы картина Винсента Ван Гога «Портрет доктора Гаше» была кремирована вместе с его телом. Директор амстердамского Музея Ван Гога умолял