— Тебе луцце сесть боком, — посоветовал он и положил руки мне на талию.
Я подтянула правую ногу, откинувшись мужчине на грудь. Уф, как неудобно-то! И всё же мне удалось пересесть по-женски, при этом лука пришлась мне между ног. Эйдэн отпустил меня и, взяв в руки узду, ударил в бока коня шенкелями.
— Где твой пёс? — спросил он.
— Продала за чечевичную похлёбку, — буркнула я и уткнулась в его грудь.
Это было очень неудобно — шершавая парча царапала лицо, металл, вшитый в куртку, леденил кожу. Во всём этом была лишь одна радость: Гарм оказался вне опасности. Его новая хозяйка наверняка не будет жестока с моим пёсиком. И всё же из глаз вырвались слёзы. Я зажмурилась. Фу, фу, Элис! Не будь эгоисткой! Было бы ужасно, если бы Гарм…
И тут позади раздался отчаянный лай. Я выглянула из-за плеча ворона.
Но… а…
Эйдэн придержал коня, ухмыльнулся и натянул узду. Серое облачко подлетело к нам, перестав лаять, запрыгнуло на сапог ворона, тот перехватил беглеца за шиворот и перекинул мне на колени. Я прижала малыша к себе.
— Ну здравствуй, цецевица.
— Гарм, — прошептала, и мой нос тотчас облизали. — Но ты же… фу, не… фу, Гарм!
Но мне пришлось сдаться под яростной атакой собачьей радости. Вопреки собственным мыслям я была совершенно счастлива. И даже осознание, что я стала воровкой (десять золотых ведь по-прежнему утяжеляли мой карман) не мешали мне всхлипывать от счастья.
— Что ты наделал, Гарм! — прошептала я, зарываясь в мокрую шерсть и вдыхая аромат псины. — Что же ты наделал, мой герой! Ты мог бы остаться в тепле и роскоши, быть сытым и…
Но не договорила. Уж кто-кто, а Гарм точно не заслужил упрёков.
* * *
Мы мчались и мчались, и дома очень быстро исчезли в прошлом, а вокруг были только снег, и камень, и деревья, и снова — снег. На выезде из города к нам присоединилось ещё порядка троих человек с шестью навьюченными конями и одной телегой. Мне не было холодно: ноги грели бока лошади, живот — Гарм, а ещё Эйдэн закутал меня в свой чёрный плащ, удивительно тёплый, словно настоящее крыло птицы. И очень скоро я задремала на плече варвара.
Проснулась, когда мы остановились на берегу речушки, злобно плещущейся в валунах ледяными волнами. Ворон спрыгнул с коня, и я едва не завалилась набок, словно куль. Но мужчина обнял мои бёдра и спустил меня вниз. Я пошатнулась, вцепилась руками в его куртку.
— Тёмный брат мой, — крикнул насмешливо Кариолан, привязывавший гнедую лошадь к корявой ободранной ёлке, скрючившейся над рекой, точно древняя старуха, — может, на невесте женишься ты?
И процедил что-то сквозь зубы на своём языке.
«А было бы неплохо», — внезапно подумала я.
Если выбирать между Кариоланом и Эйдэном, то… Третий ворон как-то посимпатичнее будет. Ну, по крайней мере, у него есть чувство юмора, и, если разобраться, варвар не причинил мне вреда… Мой спутник что-то короткое бросил в ответ и, покосившись на меня, внезапно перевёл:
— Поцему бы и нет? Я с удовольствием посижу на твоих костях, брат.
В каком смысле?
Они принялись ставить шатры, разжигать огонь. Я молча присела на поваленное дерево. Гарм спал, дёргая задней лапкой во сне.
Я буду жить в степи. Бескрайней, как… Там нет гор. Как это, когда нет гор? Наверное, там огромное небо… Я попыталась представить и не смогла. И там нет домов, а только шатры. А как они моются? А в туалет куда ходят? А готовят как? Не на печах, вот прям всё — на костре? Голова кружилась.
Впрочем, может, я не долго буду жить, может надоем мужу и тот меня пришибёт чем-нибудь тяжёленьким, а скажет, что сама? Или и объяснять ему ничего не надо будет?
— Тырдыщ цэй, — вдруг отчётливо выговорил Эйдэн, направляясь ко мне.
— Мэ, — привычно ответила я.
Не то, чтобы вот прям выразительно. Он усмехнулся.
— Добро пожаловать, госпожа.
Ворон взял меня за руку и провёл в уже поставленный шатёр. Я обернулась к нему:
— Что вы имели в виду, когда обещали посидеть на костях моего жениха?
— Каган приказал своему слуге жениться, — поколебавшись, ответил тот. — Слуга не послушался. Слугу схватили, исполосовали кнутами и бросили на землю. Сверху положили…
Эйдэн запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, а потом уверенно продолжил:
— Деревянный щит, на него поставили столы. Каган смотрит на состязание бойцов и наслаждается стонами ослушника.
Я сглотнула.
— А потом?
— Цто потом?
— Ослушника милуют?
Ворон хрипло рассмеялся:
— О да. Милуют. Его раздавленную плоть отдают псам, и это в каком-то смысле — милость.
Меня затошнило. Я зажмурилась и ткнулась лбом в его плечо.
— А если бы я сбежала? Кариолан ведь не был бы виноват, да?
Эйдэн погладил меня по голове, наклонился к моему уху и шепнул зловеще:
— Если бы ты сбежала, пышецка, Кариолан бы не мог на тебе женица, а если бы он на тебе не женился, то как бы исполнил волю кагана? А если не исполнил волю кагана, то виноват.
— Но это же глупо!
Я отстранилась и посмотрела в его насмешливые светлые глаза.
— Если он не мог исполнить волю, то в чём его вина⁈
— Цэ-цэ-цэ, сиропцик, не крицы. Дорога у нас долгая, всё расскажу.
Он отвернулся, откинул полог и вышел. А я опустилась на попону, расстеленную у ската, и обхватила колени руками. Может, предложить Кариолану бежать? Нет, в самом деле? Не хочу чтобы по моей вине… ладно, не вине, но из-за меня так ужасно пострадал пусть и не знакомый, пусть и несимпатичный мне, но живой человек.
А, кстати, где Гарм?
— Ква, — раздалось из моего кармана.
Глава 8
Гырд, дорт и батард
Я засунула руку в карман и вытащила лягушку.
— Вот же! Прости, милая. Надо тебя выпустить, пока мы в лесу. И на речке к тому же.