Я разъяснил им, что для меня попросту невозможно платить так, как я делал это ранее. Они согласились, просмотрев мои выкладки. Я прибавил, что вижу единственный способ расплатиться – откладывать каждый месяц двадцать процентов из моих доходов и делить их пропорционально между всеми, кому я должен. Так я сумею полностью погасить все долги за два с небольшим года. Кроме того, отныне все покупки мы намерены делать только за наличные, без расписок и чеков.
Все мои кредиторы оказались крайне порядочными людьми. Наш бакалейщик, старый мудрец, произнес такие слова – полагаю, к нему присоединились бы и все остальные: «Если будете платить за все, что покупаете, и еще выплачивать долг, то это лучше, чем было раньше, а то ведь ваша задолженность за последние три года ничуть не уменьшилась».
В конце концов удалось договориться со всеми, что нам не станут досаждать, пока двадцать процентов моих доходов будут исправно отчисляться на оплату долгов. Далее мы с женой сели думать, как прожить на семьдесят процентов заработка, а оставшиеся десять от общей суммы оставлять в виде накоплений.
Занятие оказалось по-настоящему увлекательным. Нам очень понравилось делать расчеты, и мы выяснили, что, кажется, вполне возможно жить достойно и на семьдесят процентов от заработков. Начали мы с оплаты жилья и сумели заручиться неплохой скидкой. Затем изучили наши любимые сорта чая и прочей еды и были приятно удивлены открытием, что зачастую можно приобрести отменные продукты за меньшие деньги.
Не стану без меры удлинять свое письмо, скажу лишь, что в конечном счете нам пришлось не так уж и трудно. Мы справились, чем очень довольны. Не передать словами, какое облегчение мы испытали оттого, что наши дела налаживаются и что нам перестали досаждать старые долги.
Пожалуй, стоит чуть подробнее сказать о тех десяти процентах, которые мы решили откладывать. Да, некоторое время мы любовались каждой накопленной банкнотой (прошу, не смейтесь слишком громко). Вообще мы поняли, что копить деньги, а не тратить их, тоже крайне увлекательно. Пересчитывать сбережения намного приятнее, чем подытоживать траты.
Усладив себя звоном, так сказать, накопленных монет, мы нашли этим средствам более выгодное применение. Мы выбрали вклад, который позволял вносить по десять процентов от моего заработка ежемесячно. Это, похоже, самая радостная примета нашего возвращения к нормальной жизни – первая совместная трата помимо обязательных платежей.
Сейчас мы испытываем чрезвычайно приятное чувство защищенности, зная, что наш вклад постоянно прирастает. К тому времени, когда я закончу преподавать, на нем будет лежать кругленькая сумма, вполне достаточная для жизни.
Все это оплачено из тех же самых моих заработков, что и раньше. Невозможно поверить, но я нисколько не преувеличиваю. Все наши долги аккуратно погашаются, а наши сбережения одновременно возрастают. Кроме того, жизнь наша с финансовой точки зрения стала значительно лучше. Кто бы мог подумать, что столь велико различие между следованием намеченному плану и простым существованием «как у всех».
В конце следующего года, когда все долги будут уплачены, наши сбережения возрастут настолько, что мы даже потратим кое-что на путешествия. Мы твердо решили, что впредь наши расходы на жизнь не будут превышать семидесяти процентов от дохода. Полагаю, нетрудно догадаться, почему мы так хотим лично поблагодарить этого древнего вавилонянина, чей совет спас нас от «ада на земле».
Он сам все испытал, сам прошел через все тяготы. Он счел нужным поделиться своим горьким опытом с другими. Именно поэтому он долгими часами исписывал глиняные таблички. Ему было что сказать своим собратьям по несчастью; его слова настолько важны, что и через пять тысяч лет они ничуть не утратили своей насущности.
Искренне Ваш,
Альфред Г. Шрусбери,
отделение археологии
Глава 11. Самый счастливый человек в Вавилоне
«В жизни много удовольствий, каждому отведено свое место. Я очень рад, что труд – удел не только рабов. Будь иначе, я лишился бы самого большого удовольствия. Мне многое нравится в жизни, но больше всего по нраву трудиться».
Шарру Нада, первый среди вавилонских торговцев, гордо ехал во главе каравана. Он любил красиво одеваться и сейчас был облачен в богатый, подобающий случаю наряд. Еще он любил красивых лошадей и потому непринужденно восседал на норовистом арабском скакуне. Глядя на него, никто бы не увидел человека преклонного возраста, – и никто бы не подумал, что Шарру Нада чем-то сильно озабочен.
Долгий путь из Дамаска через пустыню выдался утомительным. Но не это занимало мысли купца. Дикие арабские племена нередко нападали на караваны, желая поживиться богатой добычей, но он их не боялся, ведь караван надежно защищала конная охрана.
Нет, купец размышлял о юноше, что ехал рядом с самого Дамаска. Юношу звали Хадан Гула, он приходился внуком бывшему товарищу купца Араду Гуле, перед которым Шарру Нада был в неоплатном долгу. Купец считал себя обязанным позаботиться о внуке товарища, но чем больше времени проходило, тем труднее ему виделась эта задача. Виной тому был сам юноша.
Разглядывая кольца на пальцах и серьги в ушах молодого человека, Шарру Нада думал про себя: «Он считает, что украшения подобают мужчине… У него волевое лицо деда, вот только его дед не носил таких ярких одежд. Что ж, я сам пригласил его поехать со мной в надежде, что смогу помочь ему начать самостоятельную жизнь и вырваться из пут бедности, куда семью вверг его отец, растратив унаследованное состояние».
Хадан Гула прервал размышления спутника:
– Почему ты все время упорно трудишься и неизменно сопровождаешь свои караваны через пустыню? Неужели тебе не хочется порадоваться жизни, хоть иногда?
– Порадоваться жизни? – с улыбкой переспросил Шарру Нада. – Как бы ты поступал на моем месте?
– Будь я так же богат, то жил бы как вельможа. Мне бы и в голову не пришло разъезжать по знойной пустыне. Я бы тратил шекели напропалую, едва они оседали бы в моем кошеле. Носил бы самые дорогие одежды и самые редкие украшения. Вот какова для меня жизнь в удовольствии.
Оба всадника рассмеялись.
– Твой дед не носил украшений. – Шарру Нада спохватился и продолжил в шутливом тоне: – А когда же трудиться?
– Трудиться должны рабы, – ответил Хадан Гула.
Шарру Нада закусил губу. В молчании они доехали до вершины очередного холма. Там он остановил жеребца и указал на расстилавшуюся перед ними зеленую долину.
– Смотри, юноша. Вдалеке уже можно разглядеть стены Вавилона. Высокая башня – это храм Бела. Если у тебя острый глаз, ты