Продолжать оставаться здесь после моего появления без дозорного я бы на их месте не решался. Любой из них мог подумать, что не только я один способен выбраться и прийти сюда из города. Опять устроиться где-нибудь неподалеку и ждать, когда они решат встать и поговорить рядом со мной о том, что я хочу у них спросить — мечтать было не вредно. Долго следовать за ними зимой незамеченным, если они решат вернуться в свое общее место сбора, тоже казалось чем-то на гране фантастики. В любом случае другого в голову ничего мне не приходило. И пока они не приняли меня за маниакального преследователя отступников как Лихой, стоило что-то пробовать.
Часы ожидания давались мне тяжело. Непреодолимый глубокий овраг неизвестной длины, расположенный рядом c предполагаемой поблизости рекой среди снежных холмов — совсем не то, что должно оставаться здесь незатопленным. Да и сама местность выглядела как замерзшее болото, среди которого такая щель не могла быть чем-то естественным. А в сторону предполагаемой реки она только расширялась. Воспользовавшись моментом, я добрался до покрытого льдом побережья, где обвал пересекался с рекой.
В безлунную ночь тьма, скрывающая горизонт, с каждым шагом становилась все ближе, пока пологая равнина с трещиной на боку не превратилась в обрыв, похожий на край земли. Вдоль кромки тянулись новые трещины, а залив бескрайнего мрака, глубину которого можно было лишь представить, таял в дымке. Всматриваясь в поисках различий между небом и бездной, мне казалось, что я вот-вот увижу звезды на дне.
Либо вершина обрыва была слишком высока, чтобы не разглядеть дно этой ямы. Либо оставалось поверить в бредовые рассказы Алии о бездне на востоке, от которой сурийцы сходили с ума. После вчерашнего новолуния ночное светило не торопилось показываться. И вслед за закатом эта сторона покрылась особенной тьмой. Такое сочетание позволяло находить опровержения религиозной чуши, представшей перед глазами.
— … день прошел впустую.… Заработало? — странный, искаженный помехами голос, сопровождаемый звуками перещелкивания, раздался в голове, пока я прогуливался по краю. — Черт,… старая развалина, — я оцепенел и осторожно обернулся вокруг, но никого не было. Самое время по-настоящему начать сходить с ума. — Меня слышно? — что это? Еще одна гологфическая проекция с разбитым экраном?
Мужской голос был чем-то озабочен, а по моей спине пробежали мурашки. Ломать тонкую грань, начиная разговор с кем-то в своей голове, мне не хотелось. Иной раз я бы не задумываясь спросил, кто здесь? Но окружение не выглядело настолько обыденным и привычным, чтобы в его обстановке получилось забыться и искать ответ в одной из соседних комнат.
Только я закрыл глаза, чтобы успокоиться и взять себя в руки, как яркая вспышка чуть не ослепила меня. Инстинктивно хотелось зажмуриться еще сильнее, но от этого не становилось лучше — свет по-прежнему резал глаза. Судорожно распахнув их, я оказался ослепшим и неспособным разобрать ничего в окружающей тьме. После такого и моргать не захочется. Хоть моя физиология позволяла этого не делать, я немного прищурился.
— Кем бы ты ни был, ты светишь мне прямо в глаза, — это была последняя преграда или я просто защищал личное пространство. Такие световые эффекты были для меня в новинку. Да, я ничего не перепутал, с закрытыми глазами оказалось светлее, чем с открытыми. Хотя ощущение постороннего вмешательства не покидало в обоих случаях. Бороться с таким безумием уже было бесполезно.
— Да⁈ Извини.… Глаза?… Возможно, сигнал не откалиброван, — сигнал? — М? Ты меня слышишь?… Только не молчи!… Я тут уже полгода пытаюсь связаться с кем-нибудь.… Опять все пропало, — несколько секунд прищурившись, я наблюдал за удивительно знакомым образом в сиянии, вспоминая свой бредовый летний сон под открытым небом о божественном послании.
— Это все еще невозможно терпеть. Не мог бы ты убраться из моей головы? — история о безумных сурийцах после такого выглядела очень правдоподобно. Поэтому желание убраться отсюда подальше стало для меня приоритетным. Но как люди, рассказывающие это, узнали об источнике помешательства, если сами не испытывали подобное на себе? По крайней мере, я держался, стараясь скептически относиться к происходящему, не поддаваться панике.
— А? Головы?… Хорошо, хорошо, только не отключайся… так лучше? — я снова закрыл глаза и увидел человека в халате. Вот уж незабываемое зрелище. Оставалось только посмотреть на себя и убедиться, что я не в смирительной рубашке. Но обзор был статичным, картинка темной и размывалась по краям образа, как бы я не пытался повернуть голову.
— Ну, и кто ты такой? — человек перед глазами, казалось, отвернулся в поисках чего-то, почесывая затылок напротив стойки.
— Я… не знаю, думаю я здесь последний. То есть меня зовут Леонид, после землетрясения лаборатория обрушилась, связь с внешним миром оборвалась, и я остался один. Еда была на исходе, я воспользовался одной из крио-капсул, после нескольких попыток выбраться и связаться с кем-нибудь. А недавно меня разбудила система, обнаружив посторонний сигнал. Ты меня слыш…шь? — изображение моргнуло, а звук начал пропадать.
— Даже вижу, только я впервые говорю с кем-то в своей голове и хотел бы, чтобы это не повторялось, — проблемой галлюцинаций считается их правдоподобие. Но кто так думал, больные, нечистые на руку врачи или люди, пользующиеся чужими слабостями и доверием?
— Я не совсем понял. Ты имеешь в виду имплантат? Разве он не ручной? — да и еще газету приносит и в лоток гадит. — М, слушай, я уверен, что это не большая проблема, просто передай службе безопасности, частота для связи 900 мегагерц, или воспользуйся приложением, и я оставлю тебя в покое, — хорошо бы…
— Боюсь, это невозможно. Тысяча лет как на поверхности земли остались только одни развалины, — сложно разобрать его выражение лица. Он слегка скривился, или может быть улыбнулся, потом его лицо вытянулось и куда-то уставилось. От легкого и раздражающего мерцания я открыл глаза и ждал, когда он мне ответит. Технологии, мать их. Могла ли эта ерунда на моем затылке оказаться чем-то рабочим?
— Да