Пусть в глазах и плясали сплошные феи, снаружи никаких подозрительных субстанций заметно не было. Это сбивало с толку. Разве оно не прилетело из космоса? На всякий случай я тщательно замуровал каждую щель. Самое простое, что хотя бы на время огородило спящих от дополнительного контакта с вирусом. Защитные скафандры тут не пригодятся, гадость проедает созданные мной материалы.
Зуд на коже и новый повод слететь с катушек вызывали роящиеся варианты последствий обнаруженной инфекции. Как давно она здесь и чего теперь ждать? Сумасшедшие зомби или мутанты сметут все и всех? Я уже не раз видел подобный исход, когда родные, дожившие до ста лет, лишались рассудка в последние годы. Ухаживать за одним таким месяцами тяжело. А что будет с планетой дееспособных безумцев?
Смешно от кого-то слышать, что его дед на старости чуть не собрал бомбу от желания вспомнить прошлое. Еще смешнее становится, когда узнаешь о его избирательном параличе, возникающем исключительно днем. Отчего родственникам по ночам совсем не до сна. Бабушки, не способные сходить в утку, при этом незаметно писающие в случайно оставленное бутылочное горлышко или блюдце. И прочие чудеса аутизма, проявляющиеся под конец.
Полчища ежеминутно эволюционирующих гибридов из джунглей казались более скромным противником. С отсутствием обязательств их поведение легко предугадывалось. У меня же лежали мины замедленного действия с яйцом в придачу. Что происходило внутри каждого — загадка и для моего зрения. Разглядеть такие мелочи невозможно. Да и нарушать их сон своим присутствием я не собирался. Правда, мои планы для них были пугающими.
В этот раз никакой раскаленной магмы. Сами стены тут были моим продолжением. Ничего особенного после пребывания в теле червя и титана я не ощутил. Стоило прикоснуться к полу, проявив намерение, тактильные чувства откликнулись, показав каждую жертву предстоящего эксперимента. Сомнения не выстояли против стремления выжить. Комнаты заполонило бессчетное количество паутинок, одурманивая пациентов и осторожно проникая в их тела.
Все вокруг засияло красками текущих огоньков по проросшим в перегородках прожилкам. Картина предстала в таком свете куда ярче и глубже обычного. Никто не остался незамеченным. В жилах Алии еще текла слегка измененная кровь. Ее эталон послужил для первых метаморфоз новобранцев. Но зараза, успевшая поселиться в них, сопротивлялась такому вторжению. Часть клеток отказывалась поглощать ферменты и провоцировала мелкие опухоли.
Без радикальных изменений от этой угрозы не избавиться. Лишь моя кипящая кровь выжигала эту тварь. Нельзя быть уверенным, что обычный мозг этого выдержит. А если она уже поселилась в нем? Камней гирзона для такой операции всего три. И те я готовился отдать новоиспеченной семье. Исключив из списка потенциально здоровых, мне не хватало всего одного. Однако какие тогда гарантии можно дать недавно появившемуся ребенку и его матери?
В памяти всплыл четвертый кристалл, продолжавший лежать в руке Лориан. Этого все равно мало. А сколько еще понадобится другим выжившим? Где столько взять? У жрицы? Сорваться с места в поисках этой бяки мне мешала тесная связь с обреченными. Бросать их здесь с неявно прогрессирующей болезнью я бы тоже не стал. Непонятно, сколько понадобится дней, чтобы у счастливчиков выросло то же, что и в моей голове. И главное — как?
Будто следуя моим догадкам, светлячки покрыли черепа всех бедняг, не позволяя наблюдать за происходящим. Что бы это ни дало, сейчас подошли бы любые крайние меры. Сам элемент не воспроизводился без сложной установки. И уж если был какой-то способ передать им свои кусочки, то явно не так.
В это мгновение все пропало. Огни, здание и я сам провалились в темноту. Что-то замелькало, пробиваясь сквозь густой туман. Послышались удивленные, искаженные голоса, мешающие сосредоточиться на собственных мыслях. Разрозненные образы окутали сознание. Кто-то, похожий на меня, появлялся и исчезал во множестве сцен, пока я не представил пустоту, разогнавшую назойливую мешанину.
— Что это? Кто? — среди сбитого хора пара вопросов, сопровождавшихся визуальными всплесками, имела более выраженный характер. Фоном продолжался чей-то глухой бубнеж.
— Иден! — несмотря на отсутствие всего, мне удалось ответить на их вопрос.
— Прекрати это! — растянутый гортанный бас проныл с сумбурной интонацией глупую просьбу.
— Как? И кто ты? — странная игра воображения позволила ощутить онемение во множестве не принадлежащих мне конечностей.
— Я Алия! Мне больно! — в подтверждение грузные стоны раздались с разных сторон.
— Придется потерпеть, — задумавшись над этим, мне пришлось выслушивать жалобы и ссоры от неизвестных. Любая тайна в этом нигде выносилась на всеобщее обозрение. С этим имена присутствующих всплыли из собственной памяти. Нервные окончания могли соединиться в одну сеть, но я молился, чтобы такое объединение не оказалось слишком тесным. И это также отозвалось шквалом бурного негодования.
Паника, страх, гнев и другие эмоции хлестали по невидимым нервам. Они не давали мне покоя в этом вымышленном пространстве. Но спустя несколько попыток вспомнить тихие лесные пейзажи и поля, буря угомонилась. А затем наступила короткая тишина, за которой последовали уже другие недовольные и изумленные возгласы.
Почувствовав под собой осязаемый пол, я с облегчением вздохнул и одновременно разочаровался. Быть пассажиром в собственном теле, набитом контролирующими его способностями, крайне неудобно. Магия, исполняющая без объяснений и контроля желания хозяина, непредсказуема. Это порождало определенные опасения в появлении побочных эффектов. И, к сожалению, оно было не беспочвенным.
— Ты что-то сказал?… Нет! Не понимаю… Он опять это сделал… Что со мной? Мама? Помолчи! Не смотри на меня! — черепушка продолжала гудеть от чужого присутствия.
Убедившись в окончании фейерверка, я перевязал лоб и, шатаясь от головокружения, поднялся к спальням. В помещениях раздавался плач подростка и покрикивания. Слоистый заслон из тонких веточек крошился и разлетался по коридору от распахнутых дверей. В замедленном темпе разъяренная волна вместе с ее источником показалась в проеме, барабаня рассудок. Алия молчала, но я четко слышал все ее эмоции и слова обвинений.
— Угомонись! — не хватало мне еще чтения мыслей.
— Что? — наставление воспринялось ей и остальными хорошо, но мое сетование на открывшийся дар перебило короткое умиротворение. — Инфекция? Заразились? — да если бы не она… — Мы умрем? — вот черт. — Ментальная сеть? —