У нас также произошел, как я полагал, первый психологический срыв среди моряков. Человек, молча снесший известие о предстоящем суровом испытании, в конце концов не смог совладать с собой. Мы приняли меры к немедленному возвращению его домой. Его болезнь не имела никакого отношения к «уклонизму», это был подлинный срыв, случившийся не по его вине и приведший к невозможности выполнять им свои обязанности. Мне было его очень жаль. Я знаю, что он не хотел никого подвести.
Как вы можете себе представить, объем поступающей информации возрастал, и для того, чтобы с ним справляться, я вынужден был сформировать отдельную разведывательную группу штаба. На бумаге мы были разделены на три оперативные направления: ударная группа (моя собственная), амфибийная группа (под командованием командора Майка Клаппа на «Феарлессе») и группа с необычным названием «Пэреквет» под командованием капитана 1 ранга Брайяна Янга на «Энтриме», следующая теперь к острову Южная Георгия. Я так и не привык к слову «Пэреквет» – это что-то среднее между гербицидом (средством от сорняков) и попугаем, что в обоих случаях не имело никакого отношения к Южной Георгии.
Пока у нас шли приготовления к переходу на юг, мы внимательно слушали новости, приходящие в наш маленький мирок с его относительно простыми проблемами. Генерал Александер Хейг летал из Вашингтона в Буэнос-Айрес, Лондон, Нью-Йорк и обратно. Хотя я мог только приветствовать его деятельность, но какими бы благородными не были намерения, пожелания, высказывания, мысли и обещания генерала, имелось два упрямых факта. Первый: госпожа Тэтчер явно не собиралась оставить на произвол судьбы британцев на оккупированных Фолклендских островах. Второй: войска генерала Гальтиери не собирались оставлять собственную добычу. Если отбросить в сторону моральные проблемы, такой курс для обеих правительств повлек бы за собой признание поражения и последующее политическое забвение.
В любом случае генерал Хейг становился для меня большой проблемой. Это может показаться неблагодарным по отношению к его усилиям в достижении мира. Но каждый день его переговоров для нас, находящихся вдали от баз, был дополнительным днем задержки и давал аргентинцам еще один дополнительный день для укрепления их позиций на островах. Они получали возможность дополнительно доставлять на острова войска, самолеты, боеприпасы и продовольствие для их длительной обороны. Если мы хотим победить, то мы не можем позволить себе предоставить аргентинцам такую свободу действий. К тому же в это время, 10 апреля, мы начали получать данные о существенном наращивании аргентинских сил на Восточном Фолкленде. В своем дневнике я записал: «Будущее видится мне довольно мрачным».
Мой штаб при содействии нашей группы разведки смог теперь подвести некоторые итоги. Мы могли решить огромные, на первый взгляд, проблемы «скорость-время-расстояние», много думали о дополнительных трудностях сложного перемещения оружия, снаряжения, людей, их обеспечения на удалении 8000 миль от своих баз. Мы разработали специальные боевые порядки кораблей и самолетов и обсуждали сложности действия в условиях двух накладывающихся исключительных зон. Не будучи экспертом в амфибийных вопросах, я знал, что мог полагаться на профессиональный совет десантников по поводу их потребностей и проблем точно так же, как я полагался на многих профессионалов: авиаторов, связистов, специалистов в вопросах применения воздушных, морских и подводных сил, тылового и технического обеспечения, инженеров, врачей, метеорологов, специалистов дешифровки фотоснимков, – всех не перечесть.
Конечно, командующий не может быть профессионалом во всех вопросах, но он должен координировать все возможные и доступные ему формы анализа данных для того, чтобы прорабатывать любые шансы на успех. Мне повезло, что я имел непосредственный профессиональный опыт командования надводными кораблями и подводными лодками, оперативными группами в различных условиях. Прохождение мной службы на флоте обеспечило то, что я был хорошо осведомлен, если не подготовлен, на оперативном уровне по ряду специфических вопросов – я даже знал, какие существуют основные проблемы у дешифровщиков фотоснимков и на элементарном уровне был корабельным «доктором» в начале моей подводной карьеры (Господи, помоги тому, кто был серьезно болен!).
Под общей инструкцией «спешить на юг» командующий оперативным соединением приказал мне прочно держать в уме то, что нам требуется основать своего рода «анклав» на островах, который без труда можно было бы защищать длительное время на случай, если ООН «заморозит» ведение любых операций вскоре после нашей высадки. Вполне понятно, что этот «анклав «должен находиться достаточно далеко от района Порт-Стэнли, где, как мы считали, концентрировались аргентинские войска. По картам мы основательно изучали те участки, где могли бы высадиться войска, захватить плацдарм и обеспечить как его оборону, так и последующее наступление с целью освобождения островов. При этом мы взвешивали все «за» и «против». На этом плацдарме должны быть условия для создания взлетно-посадочной полосы на случай, если наши авианосцы не смогут остаться на длительное время в опасной близости к континентальной части Аргентины. Полоса также должна обеспечивать прием транспортных самолетов С-130, а со временем – истребителей «Фантом», более легких «Харриеров» и вертолетов, если статус «анклава» из-за действий ООН сохранится неопределенное время.
Выбор района высадки был причиной самых горячих споров и дискуссий. «Анклав» и освобождение плохо сочетались, не говоря уже о противоречивых требованиях против наземных, воздушных, морских атак и необходимости укрыться от непогоды. Роль разведки возрастала с каждым днем. Без этого было невозможно принять окончательное решение относительно района высадки.
«Глэморган» подошел на видимость острова Вознесения в воскресенье на Пасху. Поэтическое и, возможно, счастливое событие, должен признать, полностью прошло мимо меня. Я в то время был занят менее духовными вопросами. В любом случае это было не особенно духовное место – большой потухший вулкан, расположенный на широте восемь градусов к югу от экватора и поднимающийся над горным подводным хребтом Центральной Атлантики. Над ним обычно висели обширные дождевые облака, видимые на расстоянии порядка восьмидесяти миль. Восточная часть острова – зеленая, пышная, тропическая и влажная. Западная – бессодержательная коллекция многокрасочных куч пепла с обилием белых спутниковых антенн и радиоматч. Короче говоря, лунный ландшафт.
Рабочая сила прибывала с острова Святой Елены (расположенного не так уж близко) на основе контрактов, ограниченных шестью месяцами, чтобы люди не потеряли гражданство. На острове есть только одно туземное существо – маленькая креветка. Есть здесь и поле для гольфа, где «травой» служит коричневый промасленный пепел, и вряд ли ваш мяч продержится больше одного раунда перед тем, как настолько сильно сотрется, что станет непригодным для игры. Нет никакой гавани – корабли стоят на якоре у побережья и добраться до берега можно только на плавсредстве или вертолетом.