В отличие от Гессия Флора, Цестий Галл понял, сколь опасна ситуация и успокоил просителей, пообещав умилостивить Флора, а сам возвратился в Антиохию.
А Флор сделал вид, что покорился решению Цестия и смиренно проводил его, попросив всё же, на всякий случай, прислать в Иерусалим две когорты из Кесарии, чтобы устрашить тех, кто помышляет о бунте.
Казалось бы, события немного успокоились. Но наступивший зыбкий покой не понравился Флору. Ему хотелось обострить ситуацию, чтобы завуалировать обвинения иудеев в его бесчинствах. Ведь ему уже донесли, что письмо с жалобой на него, на Гессия Флора, за подписью царицы Береники отправлено Нерону с гонцом.
А Римские императоры не разрешали прокураторам покушаться на местные религиозные святыни, обострять отношения и доводить покоренные народы до «отпадения».
Вот и пример тому, чем однажды закончилась попытка властного и жестокого прокуратора Понтия Пилата, когда он приказал прикрепить на стенах дворца Ирода в Иерусалиме щиты с изображениями императора, какие обычно использовались для поклонения кесарю. И что? К Пилату сразу явились первосвященники, разъяснившие ему, что их религия запрещает воздавать почести изображениям!
Поначалу Пилат был непреклонен. Тогда иудеи отправили жалобу в Рим. И… император приказал убрать собственные изображения.
Таково было правило: не доводить покоренные провинции до «отпадения» от империи. За это прокуратор мог жестоко поплатиться.
И вот, страшась наказания, Гессий Флор нашел «извилистый способ» спасти себя: спровоцировать иудеев на бунт, а когда идет бунт, кто тут разберется, виноват ли в чем-либо прокуратор?
Прокуратор
На другой день он призвал к себе первосвященников, почетных граждан, уважаемых людей и объявил им:
– Мне трудно поверить, что вы прекратили думать о мятеже. И, хотя легат Цестий Галл успокоил вас и поверил в ваши мирные намерения, меня вам обмануть не удастся. Мне нужны доказательства вашей покорности. Сейчас две римские когорты по моей просьбе идут сюда, в Иерусалим. Устройте им торжественную встречу, приветствуйте их торжественно, с покорностью, и одарите богатыми подарками. Вот тогда я, может быть, и поверю, что вы желаете мира и не думаете о мятеже.
Римские легионеры приближаются
Приглашенные согласились на это, но они не знали, что Гессий Флор уже послал вестовых с приказом для начальника колонны: римские легионеры не должны ничего отвечать на приветствия иудеев, а если вдруг будет произнесено хотя бы одно неуважительное слово в адрес прокуратора Флора, тогда – немедленно применить против иудеев оружие.
Первосвященники, выполняя распоряжение Флора, созвали народ к Храму, чтобы объяснить необходимость приветствовать римские когорты:
– Это необходимо, братья, чтобы сохранить жизни наших людей и святыни нашего Храма, – обратился к народу первосвященник.
Но толпа угрюмо молчала, помня своих убитых, и ничего уже не ожидая от обещаний Флора.
Тогда к толпе вышли другие священники. Все они были в парадных одеждах, которые надевались во время богослужений, в руках они держали священные сосуды, их сопровождали храмовые певцы, которые несли инструменты. Они пали ниц перед народом (у некоторых была разорвана одежда и посыпана пеплом голова – знаки скорби):
– Умоляем вас, не допустите, чтоб римляне разграбили драгоценности Храма. Ведь эти драгоценности посвящены Богу. А наше священное облачение, оно ведь тоже посвящено Богу! Всё это отнимут римляне. Нельзя отдавать всё это язычникам на поругание. Ведь по обычаю, если мы дружелюбно встретим отряды, к нам тоже отнесутся мирно. Да и у Флора не будет повода разжигать военные действия. А если откажемся их приветствовать, то разве это поправит то несчастье, которое уже случилось? Необдуманно, просто необдуманно слушать смельчаков и смутьянов!
Такими рассуждениями, угрозами, и повелительным тоном им удалось смягчить и убедить собравшихся встретить приветствиями римские когорты.
Римские отряды приближаются, их встречают жители в праздничных нарядах: они приветствуют римлян. Но солдаты – ни слова в ответ. Кто-то, понимая, что всё это провокация, выкрикивает проклятия Флору. А вот это уже сигнал для нападения. Солдаты окружают группы безоружных людей, бьют их кнутами, а всадники преследуют бегущих, растаптывая их. Избиение мирных граждан продолжилось уже в городе. Римляне пробивались к Храму и к замку Антония (главные стратегические объекты древнего Иерусалима). Флор со своим войском кинулся на помощь. Но здесь, в городе, римлянам оказали сопротивление, и им пришлось отступить. Иудеи праздновали победу.
А между тем, Гессий Флор отправил Цестию Галлу всадника с донесением о беспричинном бунте иудеев и о желании «отпадения». Так Флор раздувал пожар, спасая себя.
Но в Кесарию, к Цестию Галлу, мчался также и другой всадник, посланный царицей Береникой. В донесении, составленном ею вместе с первосвященниками и почетными гражданами, перечислялись все преступления прокуратора Гессия Флора и содержались мольбы о помощи.
Цестий Галл получил оба донесения одновременно. Он не знал, что предпринять: наказывать за «отпадение», или, напротив, обратить свой гнев на Флора, не сумевшего наладить контакт с покоренным народом.
Всё же он счел за лучшее послать пока кого-нибудь из друзей, которому он доверял, на разведку, чтобы определить «состояние умов» в Иерусалиме. Своим посланцем он назначил трибуна Неаполитана.
По дороге трибун встретил близ города Ямнии царя Агриппу II, который был срочно вызван в восставший Иерусалим своей сестрой царицей Береникой. В Ямнии Агриппу встречала делегация почетных граждан города. Они изложили ему обстановку, и царь ответил, что надо смириться, не быть самонадеянными, оставить все мысли о мщении, ибо – твёрд и жесток Рим, и сила у него необъятная. Теперь они, царь и трибун, въезжали в город вместе.
Речь царя Агриппы Второго (блеск и предательство)
Монета с изображением Агриппы Второго
Возле въезда в Иерусалим царя и посланника легата[13]Неаполитана встретила толпа. Впереди шли рыдающие жены убитых. Народ просил царя оградить их от бесчинств Флора. Легату Неаполитану люди жаловались на зверства прокуратора. Неаполитан обошел весь город, и увидел, что народ настроен мирно по отношению к римлянам, и только Флора здесь ненавидят. Определив «состояние умов», он срочно отправился к Цестию.
Теперь народная толпа обратилась к царю и первосвященникам с требованием отправить к Нерону посольство для обжалования Флора, дабы их молчание о таком страшном кровопролитии не навлекло еще на них же подозрения в их отпадении.
Агриппа созвал народ на площадь Ксист перед дворцом Хасмонеев. Рядом с ним