Я хочу дать ей больше возможностей для маневра, хотя это требует от меня чертовски много сил. Но когда, наконец, почти уговариваю себя отнять руку от щеки Мэйси, чувствую, как она нежно прижимается к моей ладони и застенчиво улыбается, словно спрашивая, все ли нормально.
И, черт возьми, нет в мире ничего более нормального.
Я вплетаю пальцы в ее волосы, кладу другую руку на талию и притягиваю еще ближе. Улыбаюсь, замечая, что она приоткрывает губы, а ее грудь часто вздымается, как и у меня. Но на лице все еще читается неуверенность, и…
– Эй, ребята, а где шампанское… – раздается внезапно чей-то голос, и мы отскакиваем друг от друга, словно обожженные. Я ударяюсь о шкаф и беззвучно ругаюсь, а Мэйси чуть не разбивает бокалы с шампанским, в последний момент спасая их от падения.
Митч стоит на кухне, уставившись на нас, как на инопланетян. Или, возможно, ему просто закоротило мозг. А я смотрю на него, словно серийный убийца. Чувствую себя человеком, который хочет свернуть ему шею!
– Я что, помешал вам? – спрашивает он невинным голосом, и мне приходится прикусить язык, чтобы не сказать ему пару-тройку ласковых.
Черт возьми, я ему очень симпатизирую, но его неуместное появление – хуже, чем опорожнение наполненного до краев судна под больным.
– Так спрашивают только те, кто уже знает ответ, – шиплю я, а он ухмыляется. Он ухмыляется! Не могу в это поверить.
– Вот… – начинает Мэйси и достает шампанское. – Вот бокалы, Митч.
– Ты имеешь в виду бутылку, – говорит он, принимая ее, и Мэйси растерянно смотрит на него.
– Что?
– Бутылка.
– Да, бутылка. Это не то вино? – она оглядывается по сторонам, а Митч забавно качает головой и возвращается в гостиную.
Понимаю, что чувствует Мэйси.
– Прости, Мэйс, я не хотел… то есть…
– Возьми лучше это, – быстро прерывает она меня, втискивая три бокала мне в руку. – Я сейчас вернусь с остальными.
Она не может смотреть мне в глаза, избегает взгляда, и хотя не сомневаюсь, что она хотела этого так же сильно, как и я, возможно, теперь между нами все изменится. Не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко.
Собираюсь попросить ее посмотреть на меня или отпустить глупую шутку, чтобы она рассмеялась, но уверен, ни то, ни другое не будет мудрым решением. Очевидно, ей нужно побыть одной, и я готов оставить ее.
– Тогда пойду отнесу бокалы, – говорю я, но мне чертовски трудно просто уйти.
Глава 28
Мэйси
Ноги шатаются, руки дрожат, мне жарко, но мурашки покрывают кожу. Дыхание громкое и бесконтрольное, сердцебиение учащенное, и не становится лучше от того, что я цепляюсь за столешницу, будто от этого зависит моя жизнь. Не могу ясно мыслить.
Когда в последний раз чувствовала себя так? Не знаю…
«Я когда-нибудь вообще чувствовала себя подобным образом?» – внезапно спрашиваю себя и не могу ответить. Не могу сказать, был ли в моей жизни человек, который сумел превратить меня в бурю. В хаос, который только притворяется порядком.
Грант больше не на кухне, не рядом со мной. Но все еще здесь. Я чувствую его запах, ощущаю тепло и прикосновение его руки к моей щеке, вижу его улыбку, слышу голос.
Не так просто разобраться в чувствах и мыслях, как бы ни старалась.
Хотела ли я поцеловать Гранта? Хотела ли, чтобы он меня поцеловал? Меня это интересует? Я потеряла голову? Влюбилась? Или просто пьяна? Возможно… Вечер только начался, я выпила один бокал вина. Но я почти не употребляю алкоголь, может, и этого оказалось много?
– Черт, – бормочу и делаю несколько глубоких вдохов, прижимая руку к груди, чтобы успокоиться.
Ничего не произошло. Мы коллеги. Нет повода устраивать драму.
Стон срывается с моих губ, я жмурюсь и закрываю лицо руками, сама себе не веря. Я отчаянно желала, чтобы между нами что-нибудь произошло. Хотела, чтобы он увидел во мне кого-то большего, чем просто коллегу или друга, а теперь моя голова как воздушный шар, переполненный драмой, – мысли о драме, чувства о драме, слова о драме, сценарии будущей драмы…
Когда я собираюсь поддаться драматическому настроению, в дверь звонят. Я вскакиваю, поправляю платье и очки, хватаю оставшиеся бокалы, и избегая смотреть на кого-нибудь, когда ставлю их на стол, улыбаюсь и быстро говорю:
– Это наверняка Зина.
Я спешу в прихожую, не поднимая головы, чтобы не смотреть на Гранта.
Когда открываю дверь, Зина поднимается по лестнице с большой сумкой. Она выглядит прекрасно, как всегда, с сияющим лицом, ослепительной улыбкой. Лазурно-голубой платок, скрывающий волосы, очень ей идет.
– Я принесла домашний наан с чесноком и немного запеченных овощей.
– Замечательно, спасибо, – отвечаю я и крепко обнимаю ее. – Как хорошо, что ты пришла.
До сих пор у меня не было возможности поговорить с Зиной, и я надеюсь, что с сегодняшнего дня ситуация изменится. Она замечательный врач и коллега. Прекрасный человек.
Я беру у нее сумку, приглашаю войти и закрываю дверь.
– Еды у нас предостаточно и напитков тоже хватает. Я даже купила безалкогольное шампанское.
Она улыбается.
– Спасибо, что подумала обо мне.
– Конечно. Пойдем, я отведу тебя к остальным. Но ты бы и сама их нашла. Просто иди туда, откуда доносятся испанские проклятия, громкий смех и плоские шутки.
Зина смеется, а я улыбаюсь. Ведь мы обе ценим это: проклятия, смех, плоские шутки.
– Зина пришла! – кричит Лора, радостно вскидывая руки.
– Я принесла еды, – говорит она, указывая на сумку, которую я держу.
– Боже мой, Лору нельзя к ней подпускать, – в голосе Гранта звучат нотки отчаяния. Я не смотрю на него, но его мягкий голос заставляет меня подрагивать.
– Эй! Что это значит?!
– Ты забыла про катастрофу с печеньем? – сухо спрашивает Сьерра, а Митч смеется.
– Это было… у меня немного болел живот, – ворчит Лора, а Нэш скрывает смех кашлем.
– Вы жестокие, жестокие люди!
– Ты еще спасибо нам скажешь. Или ты хочешь, чтобы Грант на этот раз дал тебе слабительное? – спрашивает Сьерра. От смеха Джесс чуть не давится шампанским. Она еще не привыкла к манере Сьерры.
В гостиной сделали музыку громче и приглушили свет. Настроение у всех веселое и расслабленное, как хорошая песня теплым летним вечером, как объятия любимого человека.
Не в силах сдержаться, я смотрю на Гранта, встречаю его взгляд и думаю о случившемся на кухне. Воспоминание такое яркое, будто мы все еще стоим рядом. Будто оно не