Борис Тимофеевич начал петь. Пел сибирские песни, а потом и другие народные песни, пел романсы, арии из опер. Он так пел, что мы сидели и слушали с замиранием сердца, мурашки бегали по телу. Вечер этот был для меня подарком и запомнился на всю жизнь. Для меня была большая честь, что такой знаменитый певец подарил мне целое отделение концерта. После этого у нас был праздничный ужин, беседы, а Гриша играл на фортепиано и пел. За столом сидел наш новый гость Григорий Михайлович Томилов, приехавший из Германии, где прожил в течение года, слушал великого певца, а из глаз у него текли слезы.
* * *
О новом друге нашей семьи надо сказать особо. Григорий Михайлович Томилов (ныне отец Григорий) был родом из Сибири, из Бодайбо, уезжал в Германию, куда переехала его семья – жена с двумя детьми. Но сам он не смог прожить там больше года, вернулся в Россию. Он патриот, ему дорога Россия, и в это трудное для нее время он хотел быть полезным для Родины. Будучи по профессии врачом, Григорий Михайлович окончил духовную семинарию, и был рукоположен в священники. Мы с Федором Григорьевичем присутствовали при этом красивом обряде.
Стал вопрос о месте работы. У настоятеля церкви в Зеленогорске был в ожидании другой священник, который был на учебе в течение года. Но Федор Григорьевич со своей настойчивостью добился, чтобы настоятель игумен Викентий принял на службу отца Григория. Отец Григорий несколько лет вел службу в зеленогорском храме. Его очень полюбили прихожане за доброту, внимание, отзывчивость. Очень многие стараются попасть к нему на исповедь и причастие. Отец Григорий согласился строить деревянную церковь в Комарово, которая была снесена после революции, в начале советской власти. Кроме того, он помог строительству каменной церкви в Зеленогорске, очень скромной, но уютной и красивой, фрески изумительные – напоминают Андрея Рублева. Художник талантлив и сделал быстро, за два месяца.
Отец Григорий давно является другом нашей семьи. Он часто причащал нас дома, соборовал мою маму, когда она была парализована после инсульта, соборовал брата и нас с мужем.
Сестра Федора Григорьевича (младшая) Людмила Григорьевна на восьмидесятом году жизни тяжело заболела. Она лежала в клинике, где работал Федор Григорьевич, и мы, зная ее диагноз, понимали, что дни ее сочтены. Тогда я попросила отца Григория причастить ее. Когда-то Людмила Григорьевна была воинствующей атеисткой, и мы боялись, что она откажется. К нашему удивлению, она спокойно отнеслась к этому предложению и согласилась. Отец Григорий причастил ее в первый и в последний раз, а когда ее не стало, проводил ее в последний путь.
* * *
Стояла хмурая и бесснежная зима. Пасмурными теплыми днями проходил январь, и, хотя дождей не было, с утра все вокруг окутывалось в молочно-серый туман. Небо затянулось темно-серым покрывалом туч, который гнал ветер с юго-запада в сторону города. Вместо солнца слабо светилось бледное пятно, которое время от времени накрывалось быстрыми тучами. Оно расширилось и засветилось ярче, от него уже смог падать свет на землю. Затем снова наплыли тучи и покрыли все светлые пятна, погрузив все вокруг в темно-серый мрак. Все же периодически светлые пятна стали появляться чаще, перемещаясь постепенно в сторону запада.
Погода зимой на Федора Григорьевича не действовала. С вечера он готовился к операции. Утром он должен был оперировать женщину с пороком сердца с митральным стенозом. Перед операцией он всегда готовился. Читал материалы, вечером легкий ужин, в 19 часов прогулка и сон не позднее 23 часов.
Итак, предстояла операция по поводу митрального стеноза. На операции выявился редчайший стеноз митрального клапана. Отверстие клапана менее 0,5 см в диаметре вместо 4 см в норме. Сердце было несколько раз близко к тому, чтобы остановиться. Приходилось делать массаж. Сросшиеся створки клапана надо разделить, а они пальцем не разрывались. Пришлось разрезать их с помощью коммисуротома, который использовался в клинике. Коммисуротом помещался под ноготь указательного пальца и укреплялся на кольце. Кольцо привязывалось на длинной крепкой нитке. Комиссура разрезалась и резко повреждала створку. Конечно, нужна была ювелирная сноровка, выработанная у Федора Григорьевича. Удалось полностью рассечь комиссуры и открыть отверстие до нормы. После операции у женщины были осложнения. Развился послеоперационный психоз на фоне выраженной сердечной недостаточности, так как мозг и сердце долго испытывали кислородное голодание. Нарастала сердечно-сосудистая недостаточность. Долго пришлось лечиться этой женщине. В клинике постепенно устранили декомпенсацию, прошел и психоз. Через полтора месяца больную уже выписывали из клиники. Через несколько лет после перенесенного гриппа появился рестеноз, возврат прежнего заболевания. Появился еще и стеноз другого клапана. После соответствующей подготовки сделали операцию по исправлению одновременно двух пороков. Постепенно состояние улучшилось, и через месяц женщина уехала домой. Через год получали от нее письма с благодарностью, все было благополучно. Но каких трудов хирургов и сколько лет страданий стоило этой женщине перенести дважды операцию на сердце!
После тяжелого труда в операционной для хирурга всегда лучший отдых – это прогулка пешком на свежем воздухе. После ужина мы решили прогуляться по Невскому проспекту. Ночью ветер повернул с востока, легонький морозец кристальным ледком стягивая оттаянные оттепелью лужицы. К утру дул северный ветер, крепко давил мороз. Вновь возвращалась зима. Лишь посередине Невы большими белыми покрывалами плыли куски льдин. День становился чуть светлее, и муж всегда говорил, что день стал увеличиваться «на воробьиный шаг». Практика смены на час зимнего и летнего времени вредна для организма. Это стресс. Природа предусматривает постепенный переход на одну минуту в день к светлому времени, чтобы организм к нему приспосабливался.
Приближаясь к Казанскому собору, мы увидели большую людскую очередь, загибающуюся несколько раз вокруг храма. Мы вспомнили, что в храм привезли икону Тихвинской Божьей Матери из Америки, и люди круглосуточно стояли в очереди, чтобы поклониться ей. Мы, конечно, не надеялись попасть на поклон, но подошли поближе к решетке, постояли, посмотрели на огромную очередь, и вдруг из двора собора идет навстречу нам мужчина и радостно восклицает: «Федор Григорьевич, здравствуйте! Проходите, пожалуйста». И проводит нас через раздвинутую решетку прямо к центральному входу собора. Оказывается, это был пациент, которого Федор Григорьевич когда-то оперировал и уже не помнил его. Но бывший благодарный пациент помнил и оказал нам искреннюю услугу. Через три дня икону увезли в Тихвин. Федор Григорьевич был очень доволен, что удалось поклониться святыне.
Его первое посещение церкви Дмитрия Солунского