Руки подхватили меня под мышки, подтащили к стене. Теперь я смотрел на залитое тусклым желтым светом помещение с приоткрытой дверью. В проем вползали толстые кабели, прикрепленные к наспех собранному устройству. Соединенные шлейфами и проводами платы висели на стене. В углу тихо гудел бесперебойный блок.
– Так лучше? – спросил знакомый голос.
– Иди к черту!
Значит, говорить я мог, только хрипло и с трудом.
– Отправлять меня в земли, в которых я уже был. Глупо и скучно. Я ждал от тебя большего, друг. – Марсель отошел на шаг назад, нагнулся надо мной, всмотрелся в зрачки, приподняв пальцами веки. – Паршиво выглядишь. На комиссара похож, только тот проделывал с собой подобное добровольно. Извини, что выкинул тебя в Сеть, но те ребята из JB очень мечтали с тобой поговорить, а я предпочел бы, чтобы меня на некоторое время оставили в покое. И ты, и они. Иначе я никогда не выберусь из этой гнилой неоновой дыры. Знаешь, Кирилл, на страницах комиксов этот мир казался куда более привлекательным. Но, видимо, создать нечто идеальное не под силу и мне. Знаешь, вспорхнув над Океаном еще раз, я слеплю из пены что-нибудь поинтереснее. Как насчет поменять все местами? Посмотреть, как толпы беженцев бегут в благодатный Иран или Туран под знамена Пророка. Или даже в Европу, хотя это выглядело бы действительно странно. Или, знаешь, такая вселенная, где все движется на силе пара. Или механический мир!
– Где Алина? – с трудом произнес я.
– Ему о вечном, а он о своих девчонках, – с деланым разочарованием протянул Марсель. – Все тут. Не люблю, когда кто-то не в поле зрения. Алина позади тебя. Скрючило ее мощно, но жива. Слишком агрессивная и сильная, даже для меня, а нам такое не нужно, верно? К счастью, в этой штуке, – он показал игольный пистолет, – есть средства и против прытких девчонок. Вызывают болевой шок и паралич, и довольно надолго. Когда я вернусь домой, можешь попытаться привести ее в чувство, но две иглы – это серьезно. Другого выхода у меня не было. Сама напросилась.
– Лань…
Марсель улыбнулся:
– А без этой девочки никуда. Вот, посмотри. – Он повернул мою голову, и я увидел Лань, неподвижно лежащую на толстом куске поролона. Ее руки были вытянуты вдоль тела, глаза закрыты. Красивое бледное лицо смотрело тонким острым носом вверх, в ржавый потолок. – Ты ведь понятия не имеешь, кого водил все это время с собой, верно?
– Знаю достаточно. – Я облизнул сухие губы. – Это был самый гнусный бизнес в мире, подонок, – превращать живых людей в ланей. И сбывать их через Хризантему и Агатовый рынок разным извращенцам. Или ты думаешь, я не знаю, что ты делал с ней? У нее шрамов на голове и на руках больше, чем у комиссара.
Марсель закатил глаза:
– Какой же ты идиот! И не шрамов, а следов от уколов, – разочарованно добавил он. – И это сделал не я. Ну вот почему так, скажи? Пытаешься быть белым и разумным, а тебе приписывают разную мерзость. – Он выдавил из себя злую улыбку. – Она не лань. Она маяк. Ты хотя бы представляешь, с насколько тонкими и сложными вещами мы заигрывали? И тот странный человек со своим шлемом, который всего-то хотел вернуться домой. И я, который хотел в принципе того же. Я потерялся лишь потому, что пьяный ублюдок со своим шлемом не побеспокоился о маяке – связующей нити оцифрованного разума и его собственного мира. Иначе он смог бы вытащить меня обратно. Знаешь, сколько времени я потратил на то, чтобы найти в этой вселенной похожую на тот шлем штуку? Годы и годы, но я чувствовал, что она где-то есть. И нашел в Германии по совершенно счастливой случайности. А вот до маяка я додумался сам. Сконструировать его не сложно, нужен только чужой разум, оцифрованный, но зажатый в кокон, – он как птица в клетке, которая зовет свою пару, вырвавшуюся на свободу. Красиво, верно? Хоть и не слишком приятно.
– Ты сделал ее из человека и подкинул мне!
– Подкинул? – Он расхохотался. – Это по твоей собственной вине ты вынужден был таскаться с ней все это время. Ты пойми, – он склонился надо мной, – задача была очень проста. Мне нужны были возможности и деньги. Я подкупил Юшэнга Лу рассказами о высоких барышах от разработки Вернера Клауса. Его люди делали то, что мне нужно, но в тот момент, когда я понял, что еще день-другой и процесс будет неуправляем – руководство проектом полностью приберет к рукам JB, – я избавился от них всех. Но мне все еще нужны были деньги и возможность продолжать работу. И их мне дал господин Ван под те документы и чертежи, которые я ему показал. Он дал сколько нужно. Что я обещал ему? Дешевый и эффективный бизнес. Они вкладываются в завоз и производство ланей, я предоставляю им техническую возможность переноса сознания тех, кто стремится пересечь границу, прямо в пустые тела. Да, я о мигрантах говорю, у которых остались деньги и нет возможности пересечь границу другим способом. Скажешь, что это полная чушь? Я знаю. Но для господина Вана это звучало как звон монет. Когда он понял, что мои разработки на его деньги идут не в то русло, пришлось избавиться и от него. Ты был свидетелем этой печальной картины у ресторанчика «Дао». Да, тот бедолага был господином Ваном, а я – последним, кто беседовал с королем Агатового рынка в его яркой, но жалкой жизни.
– Ты убил господина Вана…
– Я много кого убил. В том числе и себя. После случая с Ваном пришлось заметать следы. Не представляешь, как тяжело, стоя на цыпочках на подоконнике, налаживать связь с удаленным сервером через маяк и подключаться к обычному экутеру через динамический адрес, цифровать личность и при этом пытаться остаться в сознании. Когда все было закончено, я полетел вниз, кретин Марк был стерт и я взглянул на мир уже его глазами в общественном туалете корейской забегаловки в центре Малого Сычуаня. Маяк – умница Лань – благополучно удержала меня здесь, в этой вселенной, и помогла отправиться в голову этого типа с розовым затылком. Все, что оставалось сделать, – приехать на место собственного самоубийства, вызвать тебя и дождаться комиссара, подождать, пока ты закончишь свои дела и сдашь лань на склад, а потом забрать ее оттуда, сунув пару купюр кому надо. У меня и в мыслях не было, что ты захочешь с ней возиться и держать при