Стоя в холле под большой елкой, Агата и Жозефина смотрят туда-сюда, оценивая результат своих напряженных усилий. Покупатели вокруг восхищены всем, что их окружает. Впервые они видят два варианта рождественского оформления за один и тот же год!
– Наврем друг дружке или скажем правду? – шепчет Агате Жозефина.
– Знаю, ты меня не обманешь, – отвечает ей Агата. – Согласна с тобой, так гораздо лучше.
– Видит Бог, до чего мне не по душе это признавать, но так и есть, это оформление строже и ярче. И современнее…
– Прямо так и скажи: оно попросту лучше, – заключает Агата с горькой улыбкой. – Жаль, что это инициатива надутого индюка!
За их спинами раздается покашливание, и обе, оглянувшись, видят Марка Реймона. Как всегда, в скучном костюме, в этот раз голубом, коммерческий директор недовольно морщится.
– Следите за языком, даже здесь у стен есть уши!
Агата не намерена перед ним отчитываться. Убрав за ухо прядь волос, она отвечает:
– Вы правы, надутый индюк – неудачное сравнение, правильнее было бы сказать «криворукая обезьяна», вы не находите?
Жозефина отворачивается, чтобы не рассмеяться Марку в лицо, тот хмурит брови.
– Сделаю вид, что ничего не слышал. Максимилиан сейчас в кладовке, он не знает, как поступить со снятыми украшениями.
– Надо отдать их господину Артману, пускай сожжет их на праздничном костре, – с улыбкой советует Агата.
– Смените пластинку, Агата, эта уже наскучила. Жозефина, я попрошу вас решить этот вопрос с Максимилианом, хорошо?
Ассистентка ищет во взгляде Агаты одобрения и согласно кивает.
– Вот и славно, тогда я вас оставляю, – заключает Марк. – Поздравляю с проделанной работой, – бросает он уже на ходу. – Это успех, мне очень нравится!
Та-та-та! Агата вырвала бы ему язык, будь на то ее воля.
Две молодые оформительницы идут к Максимилиану, в кладовку рядом с мастерской на первом этаже.
– Вот и вы! – радуется он. – Что мне делать со всеми этими коробками? Отвезти их на главный склад?
Видно, что Максимилиан очень устал, лучше не взваливать на него дополнительную работу.
– Ничего, этим займемся мы с Жозефиной. Возвращайтесь домой. Спасибо, вы столько сделали! Если бы не вы, мы бы не достигли так быстро такого результата.
– По крайней мере, удалось спасти выходной! – Максимилиан трет глаза. – До понедельника, барышни. Вам тоже пора отдохнуть.
После его ухода Жозефина с тоскливым вздохом смотрит на гору из десятков коробок.
– Неужели мы будем здесь горбатиться? Меня тоже тянет домой.
Агата смотрит на часы. Они показывают 17:15.
– Поздновато, склад уже, наверное, закрыт. Не беспокойся, я попрошу тамошних ребят приехать сюда в понедельник. Все равно они должны доставить нам елочные игрушки для лотереи двадцать четвертого декабря и…
– Гляди! – перебивает ее Жозефина, бросаясь к квадратной картонной коробке. – Это то, что я думаю?
Агата перестает дышать, увидев то, что лежит внутри.
– Летящий Снежок… – шепчет она.
В коробке лежит игрушка-автомат, рождественский гном. История этого талисмана «Феерий» известна всем. Это якобы первая купленная Жоржем Артманом игрушка, превратившаяся в амулет праздника. Вкусы и украшения год за годом менялись, не менялся только Летящий Снежок.
Но однажды гном, оповещавший о себе дребезжанием, не появился. Он настолько износился, что Жорж Артман решил не вынимать его из коробки, а предоставить ему заслуженный отдых. Больше никто никогда о нем не слышал, появились даже подозрения, что автоматическую игрушку потеряли или выбросили.
– Как мы с ним поступим? – спрашивает Жозефина.
– Не знаю. Дай-ка его мне, отнесу его в мастерскую.
– Ты уже не в том возрасте, когда играют в игрушки! Ну, как хочешь. Все, я пошла. Хватит с меня на сегодня. Увидимся завтра!
Агата согласно кивает и тщательно запирает кладовку. Ей тоже пора домой.
8
– Пассатижи!
Агата берет у своей ассистентки инструмент и скручивает тонкие провода. Одно неловкое движение – и все пойдет насмарку. Цель так близка, что будет очень обидно сплоховать.
Это похоже на наложение швов в операционной.
– Игла и провод на три! – Она подставляет ладонь, не сводя глаз с пассатижей в другой руке.
Ассистентка действует так же аккуратно, как Агата. Уже не один час они потеют при искусственном свете, в их руках жизнь, затухание которой никого не порадовало бы. У Агаты отчаянно бьется сердце, она заносит иглу над маленьким спящим тельцем.
– Большая власть налагает большую ответственность, – шепчет она фразу, приписываемую Дантону, она придает ей сил. – Сейчас все будет готово.
Жозефина старается не дышать. Агата считает до трех и паяет почти в религиозной тишине. Это важнейший момент. Сколько напряжения – и сколько счастья приносит это занятие!
Еще немного, еще капельку…
Готово!
Жозефина облегченно переводит дух. Агата откладывает инструменты. Кажется, все получилось.
– Не совсем… Дай-ка мне напылитель.
Ассистентка округляет глаза.
– Зачем?
– Чтобы замаскировать место спайки, зачем же еще!
Любая хирургическая операция требует эстетической ретуши. Алиса маскирует шов серебристыми звездочками, гладит своего маленького пациента по щеке, глядя на него с бесконечной нежностью.
– Пора просыпаться! – обращается она к нему. – Ну-ка, Джо…
Ассистентка в волнении нажимает на кнопку и делает шаг назад. Даже не глядя на нее, Агата знает, что у них обеих одинаково трепещет сердце. Остается только ждать, скрестив пальцы.
Несколько секунд тишины, потом раздается тихий скрежет, это открывается ротик, приподнимаются веки, и…
We wish you a Merry Christmas,
we wish you a Merry Christmas,
we wish you a Merry Christmas
and a happy New Year![9]
– Yes! – восклицает Жозефина, любуясь переваливающимся с ноги на ногу гномом, помощником Деда Мороза. – Не зря мы потратили на него полдня, я знала, что у тебя получится!
Обе горды собой, особенно Агата. Она думала об этой операции всю ночь, искала в интернете обучающие ролики о том, как вернуть жизнь автоматической игрушке, и теперь, когда она заработала, находится в состоянии странной безмятежности… нет, облегчения! Именно это чувство почему-то всегда посещало ее при