Лора выбросила ловчую петлю и спокойно, хладнокровно завернула её вокруг девушки. Смотрительница поняла, что это конец, раньше остальных. Я дёрнулся было к рыжей, желая остановить кровопролитие, но у края площадки до острой боли вцепился пальцами в ограду. Поздно – все уже увидели звериную личину. Эри не спасти.
Над площадью загорелось лиловое пламя портала и, рассекая белыми вихрями пространство, к нам выступила свита из трёх инквизиторов. По обыкновению в чёрных облегающих одеяниях и белых плащах с капюшонами. Они прибыли целенаправленно. Словно кто-то заранее их вызвал.
Недалеко от арки мелькнуло ярко-лимонное платье Ронны.
– Эри-и-и! – разрезал тишину отчаянный вопль. Фигуру справа закрывала невысокая девчушка с первого курса, и я не сразу понял, что это кричала Мэй – настолько был ошарашен произошедшим.
Ноги понесли сами, я перехватил её в последний момент, прежде чем она выскочила бы под расстрел инквизиторских глаз. Дёрнул глупую на себя и прижал к груди.
– Скорее… сюда, Мэй…
– Эри, нет… – Она вырывалась, но ноги подводили её, скользили на снегу. Она цеплялась за мои руки и тут же отталкивалась. – Эри-и-и… Они же не пощадят… Нариэн, – отчаянный шёпот сливался с горечью, слёзы ползли по бледным щекам. – Пожалуйста, прошу тебя… Останови это. Или пусти меня к ней. – Она дёргалась, выворачивала руки, била меня по груди, но я не мог позволить ей сорваться. Чтобы привести в чувство, немного встряхнул, приподнял за плечи и прошептал, склонившись к уху:
– Мэй, будь сильнее! Я люблю тебя. Я рядом, с тобой. Эри бы не хотела, чтобы ты погибла из-за неё. Прошу тебя, опомнись!
– Я не могу. – Она отчаянно замотала головой, волосы густой копной рухнули на лицо. – Я должна ей помочь. – Умоляла, сдавливала пальцы, дрожала и снова умоляла: – Пусти… Она столько для меня сделала… Я не оставлю её в беде. Не смей меня держать…
Нас никто не слышал, я увёл Мэй далеко под лапы ёлок, а толпа сосредоточилась на казни на площади. Инквизиторы никогда не ждали, не зачитывали приговор, всё было и так ясно. Оборотень должен умереть.
Ритуальная речь потекла рекой над головами, холодным инеем легла под ноги, приморозила спину необратимым ужасом. Студенты притихли, будто каждый боялся, что и на него упадёт гнев сильнейших магов. Чтобы Мэй не вскрикнула, я прикрыл ей ладонью губы и оттащил подальше.
Девушка кусалась до крови, брыкалась, причиняя мне боль, но я терпел и не обращал внимания. Бросаясь на помощь Эрике, Мэй словно забыла, где она находится и зачем. Забыла о себе, об осторожности.
И сколько бы она меня ни лупила, я знал, что сегодня её не отпущу. Пусть хоть убьёт. Пусть возненавидит. Пусть думает, что не вступился, что трус, но со временем она поймёт, что я защищал её, а не себя. Она для меня всё. Даже больше, чем всё.
На достаточном расстоянии от площади я накрыл нас куполом тишины, и Мэй закричала:
– Пусти, предатель! Пусти меня… Я к ней пойду. Это я виновата, я её оставила, с тобой пошла развлекаться. – Она дралась. Мы упали в снег, взбили колкую подушку, перекрутились, набрав полную пазуху льда.
– Мэй, – навис я над ней, сжал её ладони своими, прижался лбом ко лбу, – услышь меня! Успокойся. Эрике не помочь. Не помочь. Пойми! Мы всё изменим, обещаю. Когда-нибудь мы сможем быть собой, не прятаться и не бояться, но сейчас остановись. Умоляю. Возьми себя в руки. Эрика выдала себя. Если ты туда пойдёшь, тебя проверят, а я не смогу без тебя жить. Слышишь? Ну, хочешь, я крылья раскрою, выдам себя, только бы тебя защитить?! Если так хочешь умереть, тогда давай уже вместе!
Она перестала вырываться, задержала дыхание, распласталась подо мной, будто потеряла силы.
– Прошу, приди в себя, – прошептал я, склонившись над ней. – Ты нужна мне, Мэй. Очень нужна.
Она хлопнула ресницами, отчего новый, ещё более полный поток слёз увлажнил бледное лицо.
– Это ведь сон, да? Я сплю и вижу кошмар?
– Ты сильная, Мэй. Ты намного сильнее меня и всех, кто здесь находится. – Я обнял её щёки, вслушался в сиплое дыхание. Она едва держалась. Оборотень настолько измучился взаперти и без посвящения, что последний стресс был для неё губительным.
Приложив пальцы к её вискам, послал немного успокаивающей магии, перехватил её ладонь и положил на камень, что сверкал на плече.
– Мэй, если я тебе дорог хоть немного… Останься со мной. Я буду рядом, мы справимся.
– Я-я… – Она заикалась и пыталась посмотреть на гудящую площадь, но я снова и снова уводил её взгляд, перехватывая ладонями заплаканное лицо. Не должна она это видеть. Не должна слышать.
Купол тишины внезапно затрещал, справа в нас полетел чёрный сгусток. Я молниеносно потянул Мэй на себя, уводя её с линии огня, мы перекрутились по снегу несколько раз. Защита спала, рассыпавшись серым песком, и над нами возник Эверис. Его лицо посерело, глаза превратились в чёрные провалы, губы исказились и приоткрыли острые нечеловеческие зубы.
– Ты моя! – гаркнул он и ткнул пальцем в Мэй. – А ты – труп, – перевёл взгляд на меня.
Я подобрался, прыгнул на ноги и приготовился защищаться. Мэй тоже поднялась и испуганно спряталась за моей спиной.
На площади звучали последние слова ритуальной речи, отрезающие оборотней от загробного мира. Их помнит каждый энтарец, тысячи раз приходилось слышать.
Даже Эверис внезапно опустил руки и прислушался. Тряхнул головой, будто смахивая наваждение.
– Что это? – прорвался растерянный голос. Парня сильно качнуло, он снова тряхнул головой и почти упал, но поднялся, выровнялся и устремил взгляд туда, где толпа окружала немыслимую по жестокости казнь.
Мы с Мэй не двигались, будто завязли в горячей смоле, а когда один из инквизиторов знакомо рявкнул и поднял кинжал вверх, блеснув при свете мауриса, Мэйлисса закрыла лицо руками, закричала и упала на колени.
– Эри…
Площадь накрыло густой дымкой. Эвер, что угрожающе скалился, вдруг побледнел, упал на колено, затем согнулся второе, руки плетьми упали вдоль тела, и парень замер напротив нас, словно его хватил паралич. Глаза, затопленные тьмой, очистились, вернули свой прежний цвет, карий и голубой, а ли-тэ ошарашено прошептал:
– Эри…
И, рухнув в снег лицом, задёргался в конвульсиях.
Я добрался до Мэй и крепко сжал её в объятиях, чтобы она не натворила ещё большей беды. Прижимал к себе и шептал, что люблю, что всё наладится, хотя сам в это слабо верил.
Не проверяя, жив ли Эверис, я поднял Мэй на руки и унёс подальше от толпы.
Всю ночь она