Каменные руки легко подхватили парализованную ужасом ношу. Полину закинули на твёрдое огромное плечо и понесли — под своды замковой громады, по тёмным безумным коридорам, через широкие комнаты…
Этого не может происходить на самом деле. Всего этого нет. Не может быть.
Проснуться. Она вспомнила. Её ударило током. Наверное, она потеряла сознание… И всё это… Пушинка! Пушинка ждёт дома одна!
Полина попыталась оттолкнуться от каменной спины на вытянутых руках. Та, которую сжимал безумный мужчина раньше, отчаянно болела. Как же проснуться?..
— А-а-а-а-а, — провыла она хриплым стоном.
А потом существо оказалось в комнате, опустило Полину на ковёр. И оглядело бесстрастно, но внимательно.
— Пришлю Рюмплина с лекарским саквояжем, — проговорило оно ровным глухим голосом. — Мисс голодны?
Полина обхватила себя за плечи и начала раскачиваться, упёршись коленями в узорчатый ковёр.
Издавая странный скрежещущий звук, каменное существо развернулось и вышло, чуть пригнувшись в дверном проёме.
Полина затравленно огляделась. Всё такое реальное… Её ударило током. Может быть, она впала в какое-то бредовое состояние? Кто-то должен был обнаружить её… Наверное, вызвать «скорую». Её бы забрали в больницу… Господи, Юля! Её дочка закрыта дома совсем одна! Они сняли квартиру так недавно… Успел ли кто-то из соседей запомнить, что у неё есть дочь? Сможет ли сопоставить известие о том, что новую жилицу нашли без сознания на первом этаже, с тем, что в квартире на восьмом может быть закрыт маленький ребёнок?
Люди так мало внимания обращают друг на друга в больших городах…
Нужно очнуться. Нужно прийти в себя.
Сон должен закончиться. Но если это кома…
Юля — довольно самостоятельная девочка. Она умеет брать еду из холодильника и даже пользоваться микроволновой печкой. Она может подставить табуретку к раковине на кухне, если в графине закончится вода, и знает, что наполнять его нужно непременно из маленького краника фильтра. В холодильнике есть глазированные сырки, пирожки с капустой, отварная картошка и на крайний случай кастрюля с супом. Пушинка сотню раз видела, как мама кладёт суп в тарелки и нагревает в микроволновке. Она должна сообразить, что делать, если будет действительно голодна…
Но куда раньше, чем придёт очередь супа, наступит ночь. За окнами стемнеет, а мама так и не вернётся из магазина.
Пушинке некому позвонить, чтобы позвать на помощь.
Догадается ли она открыть окно и попробовать кого-то позвать? Услышит ли кто-то крик маленькой девочки с восьмого этажа?
Преодолеть дверь Юля не сумеет: закрытая на ключ снаружи, она становится несокрушимым барьером для пятилетней крошки.
Что будет с её ребёнком?
Нужно очнуться. Вырваться из этого безумия. Развеять лихорадочный бред. Бред. Бред…
Полина встала на четвереньки, а потом медленно поднялась на ноги. Левая распухла и отчаянно болела. Она снова села на ковёр и расшнуровала замысловатую обувь, впивающуюся сейчас в начавшую синеть кожу.
К ноге прилила волна боли, и на глазах выступили слёзы.
Хромая, Полина кое-как добралась до узкого каменного окна. И уставилась на густой охряный туман, похожий на кисель. Отсюда, с высоты, не было видно, что он — дымное облако, и казалось, что пространство заполнено небывалой по цвету мутной водой.
Всё такое настоящее. В комнате пахло духами или цветами, каким-то сладковатым тяжёлым ароматом, не вяжущимся с действительностью. С безумной невозможностью того, что окружало Полину, не было способно увязаться ничего.
Она провела здоровой левой рукой по каменной кладке. Холодная и шершавая, она на боковинах окна была к тому же влажной, покрытой росистым налётом, — и пальцы окрасились рыжими каплями.
Полина вздрогнула из-за гулкого сильного удара за спиной и отскочила, неосторожно опершись на больную ногу, — у неё снова выступили слёзы.
В дверном проёме стояла высокая очень разгневанная девушка в платье с бордовой, стоящей колоколом, длинной юбкой и шлейфом позади — его Полина разглядела, когда девушка уже стремительно вошла в помещение и встала перед ней, уперев руки в бока.
— Что ты задумала⁈ — завизжала она. — Что ты опять надумала, Эдна⁈
— Я не…
— Если ты снова всё разрушишь… — девица на несколько секунд зажмурилась, стиснув зубы, и медленно втянула носом воздух, а потом распахнула глаза, старательно изображая на лице доброжелательность. — Сестра, прошу тебя, будь милосердной. Дай мне выйти замуж и вырваться отсюда. Матушка вскоре понесёт дитя. Я уверена, что она не оплошает вновь! Я чувствую это! Потерпи немного, пожалуйста! Если ты ещё раз всё разрушишь… — По лицу неизвестной прошло что-то вроде судороги. — Я умоляю тебя, Эдна, не вытворяй такого до моей свадьбы! Потом… потом, видит древний Туман, можешь устраивать что угодно! Но дай мне спастись. Прошу тебя. Я… я не знаю, что он предпримет теперь, после этого… он велел написать Ирвару о том, что грядущий приём будет перенесён. Если он вновь отложит церемонию… Ну зачем, зачем ты вытворила это именно сейчас⁈ — вдруг сорвалась девица на крик, и её глаза блеснули яростью.
— Я не понимаю… — Полина отступила вплотную к окну, опять потревожив повреждённую ногу. — Не понимаю, кто вы…
— Какая же ты тварь, — выдохнула девица. — О древний Туман, какая же ты всё-таки тварь… Пожалуйста! Имей хотя бы немного сочувствия! Не начинай сейчас. Только не сейчас!
— Этого не происходит. Этого нет на самом деле, — забормотала Полина и впилась пальцами в подоконник за спиной, всей душой надеясь, что он начнёт таять, как туман, вместе со всем окружающим. Надеясь очнуться — на грязном, заплёванном полу около лифта или на больничной койке. Или в постели рядом с Пушинкой, поняв, что всё это просто кошмарный сон… Невероятно реалистичная, яркая полуночная грёза.
— Отец не позволит тебе выбрасывать свои фокусы. Ему нужны деньги. Ему тоже нужна моя свадьба! Слышишь⁈ Этот бесполезный цирк не поможет тебе! Прошу тебя, Эдна, одумайся! Моли у него о снисхождении! Поклянись быть послушной! Солги, если хочешь, Туман тебя поглоти! Но лги до церемонии! Пожалуйста! Ну какая тебе разница, когда бунтовать⁈ Это ведь ничего не изменит для тебя! Эдна!
— Меня… зовут Полина…
— За что же ты меня так ненавидишь? — отчаянно замотала головой девица. — Я же не виновата в том, что родилась первой! Почему ты мстишь мне, а не маменьке, мне, а не отцу? В чём повинна перед тобой я⁈
— Кхм-кхм.
Она резко оглянулась, и за пышным колоколом платья Полина увидела приземистое живое существо, похожее на то, что управляло летучим тазом, но, кажется, всё-таки другое. В лягушачьих лапках оно сжимало что-то вроде ларца.
— Дозвольте помочь барышне, Его Сиятельство говорят,