Тем же вечером ко мне заглянул Ярослав.
— Пойдём, Дим, познакомлю тебя кое с кем.
Я, недолго думая, согласился. Он привёл меня в светлую горницу в тереме, где за вышиванием сидела молодая девушка. Когда она подняла голову, я на миг замер. На меня смотрела, вылитая Екатерина Гусева… та что сыграла жену Александра Белова из сериала «Бригада». И глаза… большие зелёные глаза, в которых можно было утонуть…
— Алёна, познакомься, это Митрий, — представил меня Ярослав. — Тот самый лекарь, что меня на ноги поставил. Митрий, это сестра моя, Алёна.
Я еле-еле взял себя в руки и поклонился, стараясь выглядеть как можно более пристойно.
— Очень приятно, княжна. — сказал я.
Алёна вежливо кивнула, но взгляд её был холодным и оценивающим.
— Я много о тебе слышала, Митрий. Брат не перестаёт тебя нахваливать.
— Твой брат преувеличивает. Просто повезло.
И тут Ярослав, этот болван, решил блеснуть остроумием.
— Ой, сестрица, ты с ним поаккуратнее будь! — громко заявил он, хлопнув меня по плечу. — Этот Митрий в Курмыше ни одной юбки не пропускает! Настоящий сердцеед. Девки по нему сохнут, а он только знай себе ухмыляется.
Я замер, чувствуя, как краска заливает лицо. Хотелось придушить Ярослава на месте.
Алёна медленно подняла на меня свои зелёные глаза. В них промелькнуло что-то похожее на осуждение.
— Благодарю за предупреждение, брат. Буду знать, с кем имею дело.
После этого она демонстративно вернулась к своему вышиванию, давая понять, что разговор окончен.
— Ярослав, — обратился я к другу, когда мы вышли от его сестры. — Зачем ты меня с ней познакомил, и тем более таким образом?
— Алёнка с нами в Москву едет, к жениху своему. Отец решил выдать её замуж за сына боярина Морозова. Слыхал про такого? — я кивнул. От жены Ратибора я знал, что в иерархии власти, род Морозовых идёт сразу после Шуйских. — Так что сестрица скоро важной боярыней станет.
— Это никак не объясняет момента про юбки. — сказал я.
Ярослав вдруг стал серьёзным.
— Потому что это правда Дим. И поверь, я не хотел тебя как-то обидеть, но ты пойми — Бог не обделил тебя внешностью. А дорога дальняя, и я просто не хотел, чтобы сестра влюбилась, поэтому сразу настроил её против тебя. — Он сделал паузу. — Пойми, мы, родня Шуйским. Через несколько месяцев, мы породнимся с Морозовыми. Ты должен сам понимать, насколько сильно это укрепит позиции моей семьи.
— Мог бы и предупредить. — пробурчал я.
— Эммм, а я этого не сделал? — решил свести всё к шутке Ярослав. — Прости, больше так не буду. — вот только ехидное выражение лица говорило совсем об обратном.
Глава 8
Рим.
Ватикан.
Два месяца спустя после событий в лесу.
Папский дворец утопал в роскоши, но Софья Палеолог с рождения привыкла к ней. Мраморные полы, расписанные потолки, гобелены стоимостью в целое поместье, всё это окружало её с тех пор, как десять лет назад она, пятилетняя девочка, осиротевшая после падения Константинополя, оказалась под опекой Святого Престола.
Она сидела в небольшой приёмной, ожидая аудиенции у Его Святейшества Папы Пия II. Пальцы нервно перебирали чётки, подарок кардинала Виссариона, который был её опекуном, и единственным человеком, беспокоившимся за её жизнь. И она хотела верить, что тот в ней видит не принцессу погибшей империи или фигуру на шахматной доске, а девушку, нуждающуюся в помощи.
За эти годы она научилась скрывать волнение за холодной или наоборот раболепной маской. Но сегодня что-то было не так, ведь Папа Пий редко вызывал её лично.
Дверь распахнулась и в проёме появился слуга в алой ливрее.
— Принцесса Софья, Его Святейшество ждёт вас.
Она поднялась, разгладила складки платья и прошла в кабинет.
Папа Пий II сидел за массивным столом из красного дерева, заваленным свитками и письмами. Ему было за пятьдесят, седые волосы обрамляли властное лицо. А во взгляде только и читалась расчётливость.
— Дочь моя, — произнёс он мягко, указывая на кресло напротив. — Садись. Нам нужно поговорить.
Софья опустилась на мягкую подушку, сложив руки на коленях.
Папа откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком.
— Мы готовим тебе великую миссию и ты знаешь об этом. Ведь тебе уготовано стать той, кто принесёт истинную веру этим варварам на Востоке. Московия — это дикая земля, но с каждым годом она становится сильнее. Её правитель Иван Васильевич мечтает о величии, и мы можем помочь ему в этом. Но ему нужен человек… близкий человек, что направит его на путь истинный… — он сделал паузу, — и тогда он откроет свои земли для латинской церкви. А после, дочь моя, после мы сможем направить его воинов на то, чтобы вернуть твою родину. И Константинополь снова станет христианским.
Софья кивнула. Эти слова она слышала уже не раз. С детства её готовили к этой роли, выучила латынь, греческий, основы богословия и дипломатии. Но она прекрасно понимала, что её делали инструментом в руках церкви. И она соглашалась. Что ей оставалось? Она была никем, принцесса без страны, без дома, без будущего. Только поддержка Святого Престола давала ей хоть какую-то значимость.
Она всегда чувствовала фальшь обещаний. Папа Пий думал только о своей выгоде, о распространении влияния Рима, о золоте и власти.
— Я готова, Ваше Святейшество, — сказала она ровным голосом. — Когда мне ехать?
Папа Пий улыбнулся.
— Скоро, дочь моя. Очень скоро. Но есть одно препятствие.
Софья подняла взгляд.
— Какое?
— Великий князь Иван Васильевич женат. На Марии Борисовне. Пока она жива, брак, к сожалению, невозможен.
Софья нахмурилась.
Она знала об этом. Знала, что её брак с Иваном Васильевичем был лишь планом, который зависел от слишком многих обстоятельств.
— Но, — продолжил Папа, и в его голосе прозвучала уверенность, — мы убеждены, что вскоре он овдовеет. Мария Борисовна… нездорова. Очень нездорова.
Софья не была наивной и понимала, что означали эти слова. Её учили читать между строк и здесь ей явно на что-то указывали.
— Понимаю. — сказала она.
Папа Пий кивнул, словно этого ответа было достаточно.
— Иди, дочь моя, у тебя есть ещё время. Главное — помни, и не забывай, кто помогал тебе все эти годы.
— Вы, Ваше Святейшество, — после чего Софья поднялась, склонила голову в знак уважения и направилась к выходу. Но у самой двери остановилась.
— Ваше Святейшество, — обернулась она. — А что если… что если Иван Васильевич не захочет жениться на мне?
Папа Пий усмехнулся.
— Он захочет, дочь моя. Поверь мне.