Мы выпили и потом Ратибор заговорил.
— Митрий, я хочу, чтобы ты кое-что понял. То, что происходит сейчас, это не просто твоя поездка в Москву. Это… игра. — Ратибор откинулся к стене спиной. — Шуйские сейчас на подъёме. Их влияние при дворе Великого князя растёт, и они хотят укрепить свои позиции, показать, что они стараются на благо отечества. Хорошего лекаря найти очень непросто. А ты, Митрий, дважды совершил чудо. Сначала спас моего сына, затем вылечил Ярослава. — Он сделал паузу. — Я больше, чем уверен, что церковь хочет тебя к себе.
— А… — хотел задать я вопрос, но Ратибор не дал мне вставить ни слова.
— Не волнуйся. Ты думаешь почему отец Варлаам не присутствовал при прошлом нашем разговоре? А я тебе отвечу. Шуйский прямо заявил, что ты под его защитой. И если смотреть с такой точки зрения, это даже хорошо, что ты едешь к Великому князю. Это убережёт тебя от того, что насильно постригут…
— А разве у них есть такая власть? Я же не холоп какой-ни…
— Митрий, не делай вид, что ещё не понял, как устроен этот мир. Правила игры диктуют те, у кого есть сила. Скажу прямо, я ждал, когда ты наберёшь силу и покажешь на что способен. Это было одной из причин, почему я всячески старался пресечь распространение слухов о тебе. И когда ты спас моего сына, я заплатил отцу Варлааму семь рублей серебром. — Заметив мой удивлённый взгляд, он усмехнулся. — А ты как думал? Что он просто так тебя чуть ли святым не назвал, а сам запретил об этом говорить? Деньги… деньги и ещё раз деньги.
— Неожиданно, — произнёс я.
— Напротив. Варлаам взвесил все за и против. И если бы он не взял деньги, то по дороге домой на него случайно напали бы разбойники. Только и всего.
Я ненадолго задумался.
— Боярин, можно вопрос?
— Почему? — догадался он, что я хочу у него спросить. И я кивнул. — Сложный вопрос, почему я решил тебе помочь. По началу это была простая благодарность за сына. Потом за тобой стали присматривать, — он тут же замахал руками, — не для того, чтобы узнать твои тайны, а чтоб в случае чего защитить. Помнишь же какие слухи о тебе стали ходить? — Я кивнул, и тогда Ратибор продолжил. — В общем, воины, которые за тобой приглядывали… все, абсолютно все обратили внимание, что ты, если за что-то берёшься, то у тебя это получается. С первого раза. Понимаешь? Словно знаешь, как и что надо делать. Взять хотя бы твои удочки… — он тяжело вздохнул. — Ох, и рассердил ты меня, когда ШЁЛКОВУЮ рубаху пустил на верёвку! Однако, должен признать, твой улов — это было что-то за гранью понимания. Мне показывали твои крючки. Кстати, как думаешь, почему Артём никому не рассказывал, про заусеницы? — Я пожал плечами. — Потому что я велел ему молчать! Сделал так, чтобы у тебя была возможность зарабатывать. Может, я грубо скажу, но твой отец — хороший воин, но вот хозяин из него бестолковый. Ладно хоть догадался Глафиру к себе забрать. И то после того, как я приказал Федору поговорить с ним. А так бы до сих пор по брату твоему и матери траур держал.
Я слушал и, мягко выражаясь, ОХЕРЕВАЛ! За мной следили, а я ни сном ни духом. Эдакий простачок, уже привыкший, что чтобы я не сделал, мне всё ни по чём.
Тем временем Ратибор продолжал.
— Когда же ты занялся копчением, я тоже помог тебе. Соль, травы… Честно, мне хотелось понять, что из этого выйдет. И скажу честно, ты удивил меня. Такого вкусного мяса я не ел даже у Великого князя. А когда ты наловил несколько корзин рыбы и попросил дядьку Артёма продать её в Нижнем Новгороде, как думаешь, кто пустил слух, что эта рыба очень вкусная? — Он сделал глоток взвара. — Правильно, тоже я. Тогда я, грешным делом, думал, что на копчении ты и остановишься, но нет. Вот скажи, откуда у тринадцатилетнего паренька знания, как делается арбалет? Правильно, неоткуда тебе такое знать. — Он хмыкнул. — Знаешь, была мысль запереть тебя под теремом в пыточной, и узнать кто ты такой. — Я напрягся, что не осталось незамеченным Ратибором. — Успокойся. Если не сделал этого тогда, то не сделаю и сейчас. Однако задам тебе вопрос, и наверно ты знаешь какой.
— Прости, боярин, не могу ответ тебе дать. Стоит мне только поведать это, как сразу же все мои знания пропадут. Одно лишь могу сказать, не враг я тебе, — на ходу придумал ложь я.
Наши взгляды встретились, и я некоторое время смотрел на него не моргая. Будь тут настоящий Митька, он бы рассказал всё, как на духу. Но вот до человека двадцать первого века, где в фильмах показывали таких зубров разведки и шпионажа, Ратибор ещё не дотягивал. Однако я должен был признать, что он был близок к тому, чтобы выбить меня из колеи. И я никак не ожидал, что за мной ведётся тайный пригляд.
— Не этого ответа я ждал, — тем временем сузив глаза сказал Ратибор. — Что… и святым Николаем прикрываться не будешь?
— А смысл? Ты же и в первый раз не поверил. А сейчас подавно. Одно я могу сказать, не враг я тебе. А скорее наоборот.
— Мне? — удивился Ратибор. — А причём тут я? Или… — стал он сам придумывать варианты.
— Не могу я ничего сказать, — стоял я на своём.
Мы снова замолчали.
— Знаешь, у меня стало больше вопросов, чем ответов. И, как я уже сказал, не такого разговора я ожидал. — Я промолчал. Ратибор же сильно задумался. И вряд ли я ошибусь, сказав, что сейчас он решал мою судьбу. Признаюсь честно, в пыточную идти я не собирался. Поэтому, пока он длилась пауза, успел прикинуть, чем буду себя защищать, если Ратибор вдруг нападёт. Но, слава Богу, этого не произошло. — Ладно, сделаем вид, что я поверил. Но это не меняет факта, что тебе будет задано очень много вопросов в Москве. Уверен, не один Иван Васильевич с тобой говорить пожелает, но и митрополит Феодосий. Многие будут интересоваться откуда ты знания имеешь. Скажи, ты уже думал, что говорить будешь?
Я отрицательно покачал головой. Не потому, что не думал об этом, а потому что хотел услышать, что на этот счёт скажет Ратибор.
— Скажешь, что когда моего сына лечил, Николай Чудотворец даровал тебе больше знаний, чем ты говорил изначально. Но обязательно оговорись, что не всем ты помочь можешь.
— Так они скажут, чтобы