Ладно, рефлексией будем заниматься потом. Сейчас гораздо важнее как-то помочь ребятам. Какая же я дура, что пошла гулять без телефона! Побыть с природой, побыть с природой! Вот и побыла, блин. Пытаюсь рассмотреть, все ли наши на месте. Вроде все. Все, кроме… Кроме Глеба. Сердце пропускает удар. Разгон за полсекунды от самого хорошего: «Он же бывший спецназовец, и ему удалось скрыться» до самого плохого: «Он все-таки тот самый третий и с ними заодно» и обратно. И снова по кругу. А где же он тогда сейчас? Ищет меня? Мамочки!!!
Додумать свои панические мысли не успеваю, потому что сверху на меня валится тяжелое тело, а большая мужская ладонь закрывает рот. «Молчи», — шепчет мне в ухо знакомый голос. Да я бы сейчас не смогла не то что кричать, а даже говорить. Горло перехватывает спазм, и из меня вылетает только какой-то писк. Давление сверху исчезает и меня рывком ставят на ноги, обхватывают за пояс и оттаскивают подальше в лес.
— Я сейчас тебя отпущу, — продолжает шептать… кто? Друг или враг? — Ты только не кричи.
Руки, держащие меня, пропадают, я быстро делаю шаг вперед, оборачиваюсь, и сразу упираюсь взглядом в мрачное лицо Глеба.
— Ты…, — шиплю я, сжимая кулаки изо всех сил, чтобы не вцепиться ему в лицо и не начать орать во все горло, — я тебе верила! Мы все тебе верили! А ты… Ты с ними?
По моим щекам начинают бежать злые слезы. С досадой вытираю глаза рукавом ветровки. Не до слез сейчас! Страдать потом буду!
— Совсем с ума сошла! — не менее зло шипит в ответ он.
Он делает шаг ко мне и резко встряхивает за плечи, видимо, пытаясь привести в чувство. Но сейчас это абсолютно напрасное намерение.
— А что я должна думать? — меня уже не остановить. — Ты прибился к нам по надуманной причине. Тайно разговаривал о нас с кем-то по рации. Забирал что-то в заброшенном доме. И в довершение всего на нас нападают беглые рецидивисты, которых, по данным, было трое и у которых в особых приметах такие же татуировки, как у тебя, — вываливаю я на мужчину все свои подозрения и обвинения.
Возможно, это сейчас крайне неразумно и лучше бы мне молчать и делать вид, что я ни о чем не догадываюсь, но меня, что называется, несет. И я боюсь… Я ужасно боюсь за своих друзей. Потому что для себя, как бы это странно не звучало, я сейчас опасности не чувствую.
— Ну ты даешь! — во взгляде Глеба вспыхивает восхищение, а в голосе явно звучит уважение. — Я все тебе объясню и расскажу, как и обещал. Но сейчас есть более важные дела — надо спасать наших балбесов.
И почему-то я ему моментально поверила. Поверила в то, что он на нашей стороне. И в то, что мы обязательно спасем ребят.
— А телефон, как назло, в рюкзаке остался! — с досадой выдыхает Глеб.
М-да, а мы похожи больше, чем я думала.
— Ты со мной или посидишь тут в безопасности? — продолжает человек, на которого у меня сейчас вся надежда. — Я бы, конечно, предпочел второе, но и от помощи не откажусь.
Чего тут раздумывать?
— Естественно, я с тобой, — мгновенно отвечаю я.
— Тогда пошли, — берет на себя руководство спасательной операцией мужчина.
Мы возвращаемся прежним маршрутом к моему наблюдательному пункту.
— Как ты оказался в лесу? — не могу не задать я все еще мучащий мое любопытство вопрос.
— Тебя долго не было, и я пошел вас искать. Как видишь, все сложилось очень кстати. Останься я там, все было бы гораздо хуже.
А вот и куст показался. Принимаем положение лежа и добираемся до нашего места встречи. Мне казалось, что с момента моего отсутствия прошла вечность, а оказалось, что не более пяти минут. Цепляюсь взглядом за крупный циферблат командирских часов на широком мужском запястье. На поляне все те же и все так же. Только теперь бандиты задают вопросы.
— Когда за вами должна приехать тачка? — спрашивает Пистолет. — Советую отвечать и отвечать правдиво. Помочь вам тут некому. А если мы разозлимся, то, может статься, и помощь вам уже не потребуется. Итак, повторяю вопрос. Когда тачка?
— В час, — дрожащий Олькин голос бьет по нервам.
— Отлично, время еще есть, — Пистолет поворачивается к Автомату, который, видимо, тут главный.
— Значит так, — вступает в разговор второй бандит, — мы едем с вами. Скажете, если остановят менты, что никого кроме вашей группы в машинах нет. И упаси вас бог ляпнуть что-нибудь другое.
— А что с нами будет потом? — задает вопрос Пашка.
Мои кулаки сжимаются, когда я вижу расплывающийся по его скуле синяк. Видать, пытался сопротивляться, дурак. Хорошо, что не пристрелили! Ясно же, что это настоящие отморозки.
— А вот потом и решим, — ехидно скалится Автомат.
— То есть. гарантий у нас никаких, — не успокаивается Сергеев.
— Ха-ха-ха! — в два голоса ржут бандиты. — Да ты, видать, с юмором, приятель.
— Будете вести себя хорошо, возможно, останетесь живы, — совсем другим, мрачным тоном заканчивает Пистолет.
Над поляной нависает тишина. Всем все понятно.
— У меня есть более интересное предложение, — неожиданно раздается голос Чурина.
Мы с Глебом тревожно переглядываемся и явно оба не ждем от этого выступления ничего хорошего.
— Чего ты там вякаешь?! — Пистолет раздраженно направляется к Роману.
— Подожди, — останавливает его главарь, — пускай мальчик выскажется.
— Да, да, — торопливо начинает Ромка, — зачем вам возиться со всеми нами? Здесь есть сын очень влиятельного человека. Папочка за него вам все что угодно предоставит — хоть самолет, хоть вертолет, хоть коридор за границу.
— Ты че творишь, гнида?! — вскочивший Митрохин бьет предателя в ухо.
Тот, скуля и держась за пострадавший орган, падает на землю. А Серега получает прикладом автомата в живот, и согнувшись пополам, опускается рядом. Девчоночий визг разносится над поляной. Я с ужасом смотрю на происходящее, не в силах отвести глаз. Вижу, как Катька на четвереньках пробирается к своему парню и укладывает его голову к себе на колени.