— А почему много времени? — удивился я. — Все преподаватели на месте, думаю, каждый сможет выкроить часок, чтобы проэкзаменовать Анну. Понимаю, нагрузка у учителей большая, но я готов компенсировать затраты времени. Например, заплатить каждому педагогу по десять рублей. Если мало, могу дать и больше, по двадцать.
— То есть, вы готовы заплатить двести рублей? — удивился Белинский.
— А что такого? — пожал я плечами. Пристально посмотрев в глаза директора, поведал толику правды: — Если честно, то деньги-то не совсем мои. Доходы родителей не чета моим, хотя я и сам человек небедный. Нынешним летом поехал в Санкт-Петербург вместе с барышней. Так вот, моя маменька, познакомившись с Анной, воспылала к ней почти что родственными чувствами. Готова взять ее хоть воспитанницей, а хоть и удочерить. Очень хочет, чтобы барышня жила у нее и училась.
— Отрадно, что вы и ваша матушка так высоко оцениваете труд педагогов, — покачал головой директор. — Но проблема-то не в нас, а в начальстве. Университеты сами вправе решать — допускать претендента к сдаче экзаменов, нет ли, а вот мы… Чтобы гимназистка сдавала экзамены экстерном, мы должны согласовать все это с разными инстанциями, а наша бюрократия… Барышня малолетняя, прошение о допуске к экзаменам экстерном должен писать ее отец. Мы, на заседании попечительского совета — а оно у нас проходит раз в месяц, должны утвердить, составить соответствующий протокол, потом согласовать наше решение с инспектором народных училищ. А он постоянно в разъездах. Сколько просогласовываем — одному богу известно. Потом все это отправят на утверждение четвертого отделения Собственной Его Императорского величества канцелярией по учреждениям императрицы Марии. Там тоже проволокитят. Этак до следующего учебного года протянется канитель. Принять на учебу в нашей власти, а вот экстернат…
Слушая директора едва сдержался, чтобы не сказать пару слов. Тупик. Но есть еще один вариант, о котором мне сообщил один сведущий человек. Важно лишь осторожно подвести к нему господина директора.
— М-да, не знаю, что и сказать… Представляете, мы летом ездили сдавать экзамены в Московский университет. В том смысле, — уточнил я, — сдавал-то я, а маменька поехала вместе со мной. Морально поддержать, да и материально. Я вам скажу, что экзамены экстерном — сплошные расходы. Пришлось платить за пять лет обучения — представляете? А еще оплачивать время каждому профессору, а это… Да, еще мне пришлось два месяца бесплатно отработать в Московском окружном суде.
Поймав недоуменный взгляд господина Белинского, пояснил:
— Так вот, маменька мне выделила деньги не только на оплату педагогов, которые станут принимать экзамены, но и компенсировать вам уход платной гимназистки. Какая жалость, что столько волокиты.
Я вытащил из кармана конвертик, аккуратненько положил его на стол, придавил ладонью.
— Нет, какая все-таки беда, наша бюрократия. А я-то еще хотел сделать безвозмездное пожертвование гимназии. Теперь придется отправлять обратно всю тысячу. Фридрих Дементьевич, — посмотрел я в глаза директора, — а может, сумеем обойти бюрократические препоны? Анна Сизнева вполне заслуживает аттестата, душой никто не покривит. У гимназии наверняка имеются расходы — книг не хватает, парты старые…
— А еще бы крышу перекрыть, устали дыры латать, просили у канцелярии, та отправляет в учебный округ, а округ опять деньги не хочет выделять, — печально сказал директор. — Мол, Череповец город богатый, попросите у Милютина, тот даст. Дать-то он даст, да сколько можно просить?
— Тогда, Фридрих Дементьевич, держите, это на крышу, — подтолкнул я конвертик директору. — И на кровельное железо хватит, и на парты, да еще и справочники какие-нибудь купите. Я же уверен, что вы что-нибудь придумаете для Анны.
Фридрих Дементьевич думал не долго, смахнул конвертик в ящик стола, вытащил из него же типографский бланк, где были пропечатаны слова «Аттестатъ», наименование Череповецкой Марiинской женской гимназiи, перечень учебных предметов, а самое главное — там стояла печать гимназии и автографы главной попечительницы со всеми членами попечительского совета.
— Я тут подумал — к чему переписку разводить? Зачем тянуть? Анна и на самом деле умная барышня, а у меня совершенно случайно остался чистый экземпляр прошлогоднего аттестата.
Так кто бы сомневался? Это в моей реальности директорам школ аттестаты выдают под строгий отчет, все они пронумерованы, внесены в реестры, а здесь подобных строгостей нет.
— Такое во всех учебных заведениях случается, — поддакнул я. — В типографии заказали, подписали, а кто-то из учеников-учениц — бац, и заболел, а то и покинул гимназию перед выпуском.
— Именно так, — кивнул Белинский, положив перед собой бланк. Надев очки, снял с чернильницы крышечку, вооружился ручкой и начал проговаривать вслух:
— Предъявительница сего ученица…
Белинский сделал паузу.
— В бланке стоит — ученица седьмого класса. Переправим?
— Так может, пусть и будет седьмой класс? — предложил я. — Медицинскому училищу без разницы, да и вам тоже. Кто этот аттестат потом увидит? Зато вопросов лишних не будет.
— Ага, пусть останется. Значит, седьмого класса Череповецкой Мариинской женской гимназии Сизнева Анна Игнатьевна, по происхождению… Иван Александрович, — поднял на меня взгляд директор. — А ваша барышня из крестьян? Доходили некоторые слухи о ее, так сказать, ином происхождении.
— Слухи оправданы, но официально она из крестьян. Пишите, как оно есть.
— Значит, из крестьян, православного вероисповедания. А когда она родилась?
Если Аньке пятнадцать…
— Год рождения одна тысяча восемьсот шестьдесят девятый. А дату не помню.
— Ладно, пусть и без даты.
Ох ты, редко о том задумываюсь. Анька-то, оказывается совсем старушка. Старше моего отца на сто лет! И даже на целый год старше товарища Ленина.
А Фридрих Дементьевич продолжа писать:
— Напишем, что поступила на учебу четыре года назад, так правдоподобнее. Теперь… В обязательных предметах… В законе Божием, разумеется, отлично, а вот русский язык и словесность — это я по вступительному экзамену помню, у Анны не слишком, поэтому ставим хорошо, математика, физика, естественная история и география — это отлично, а история хорошо.
— А почему история хорошо? — удивился я, потом поспешно сказал: — Нет, мне не жалко, пусть будет хорошо, но что у барышни с историей? Мы же с ней некоторые события обсуждаем, знаю, что Аня историю очень любит.
— Историк наш — Федор Федорович Лавров шибко на нее осерчал. Ваша барышня заявила, что приводить в пример Шекспира, если речь