— Барышни, а вы не напомните, кто у нас Великая княгиня Мария Александровна? — поинтересовался я.
— Ваня, а разве в гимназии о правящем доме не рассказывали? — с удивлением спросила Леночка.
— Наверное и рассказывали, да я забыл. Да и зачем помнить, если у меня есть такие умные барышни? — безмятежно отозвался я.
Леночка вздохнула и сообщила:
— Великая княгиня Мария Александровна, дочь в Бозе почившего императора Александра Николаевича. Сейчас она в Лондоне, замужем за английским принцем и носит титул герцогини Эдинбургской.
Моя невеста сморщила прелестный носик, с грустью сказала:
— У великой княгини, кроме титула герцогини Эдинбургской есть еще какой-то, но я забыла. Он в три слова.
Господи, чему девчонок в этих гимназиях учат! Зачем им это надо? Вот мне самому, вроде и полагается всех персон знать, но как-то обхожусь без этого знания.
— А как княгиня станет руководить училищем, если она в Эдинбурге живет?
— Великая княгиня, скорее всего, живет в Лондоне, — предположила Лена. — А то, что она в Англии, так это и хорошо. Вон, в нашей гимназии почетная попечительница госпожа Дроздовская, так мы ее и не видим. Живет она в Санкт-Петербурге, так пусть там и живет. Приезжает раз в год на окончание гимназии, аттестаты подпишет, девочкам-выпускницам напутственное слово скажет — и все. Да, еще она ежегодно по две тысячи рублей присылает.
— А мне, несчастной, опять жить под одной крышей с педагогом, — деланно вздохнула Анька. — Ольга Николаевна писала, что она мне отдельную комнату приготовила.
— Ага, Ольга Николаевна не Елена Георгиевна, — засмеялся я. — С моей маменькой не забалуешь!
— Скажешь Лене — сразу убью! — пообещала Анька, показывая мне кулачок. Но потом хмыкнула: — Я ей сама расскажу.
После такого у Леночки загорелись глазки. Нет, определенно, любая женщина, даже самая лучшая — существо любопытное.
— А о чем? — затеребила она подружку. — Ань, так нечестно….
Анька махнула рукой, потом мрачно сообщила:
— Ольга Николаевна меня по заднице била.
Мы с Леночкой переглянулись и дружно засмеялись. Отсмеявшись, преподавательница иностранного языка выдала:
— Хоть кто-то осмелился Анечке наподдать…
— Вот-вот, — поддакнул и я. — Маменька сделала то, о чем я все время мечтал.
Леночка посмотрела на меня, ничего не сказав, но в ее карих глазах можно было прочесть, что и ей иной раз хочется шлепнуть подружку.
— Да ну вас, влюбленных дураков, — фыркнула Анька, а потом тоже засмеялась. — Давайте лучше чай пить. Мы же про пирожные-то совсем забыли.
Девчонки спохватились, начали собирать со стола грязную посуду, а я тоже вспомнил:
— Барышни, а ведь у меня тоже новость. Сегодня нам очередной гонорар пришел — куча денег.
Глава 16
Аттестат зрелости
— Да перекрестятся наши педагоги, если узнают, что ваша Анечка уходит, — сообщила мне Виктория Львовна, свояченица моего друга, а заодно и классная дама 6 класса.
И чем же маленькая козлушка всех достала?
Впрочем, она может. Другое дело, что я почему-то об этом не знаю. Хорош следователь! И Леночка ни разу не говорила об Анькином поведении, за исключением вчерашнего вечера.
— У меня никаких претензий к барышне нет. Вежливая, послушная, умеет быстро решения принимать. Вон, неделю назад крыша протекла — класс заливает, все стонут, ахают, а Анечка побежала вниз, к служителю, взяла у него молоток, гвозди, отыскала какую-то доску, залезла на крышу и за десять минут дырку залатала.
По сердцу прямо-таки резануло. Девчонка полезла на крышу, куда взрослые смотрели? Поубивал бы всех. Представил себе на секунду, чтобы было, если в моей реальности ученица полезла на крышу, чтобы залатать дыру. Директору школы бы не увольнение грозило, а уголовное дело.
Виктория Львовна продолжила:
— Но преподавателям не нравится, что задает слишком много вопросов. Скажем — наш математик, кандидат, как и вы, пообещал, что застрелится, если Анна Сизнева опять спросит, что-нибудь — кто такой Фибоначли и чем прославился? А где он жил и когда жил? Как он умер? Чем этот ученый знаменит, математик знает, но биографию не помнил.
Наверное, речь идет о Фибоначчи, но Виктория Львовна имя восприняла на слух, так что, ничего страшного. А я, если повспоминаю, то и вспомню, что у него есть задача о кроликах.
— Иван Александрович, а что это с вами? — забеспокоилась Виктория Львовна. Вы ж прямо задумались и с лица спали.
— Ох, я просто числа Фибоначчи вспомнил, и его задачу, — улыбнулся я. — Возьмем пару кроликов, предположим, что эта пара каждый месяц рожает еще пару, то сколько кроликов появится через год? Ответ — 233 штуки. Вру. Не кроликов, а пар кроликов.
— Так отчего бы вам не вспомнить, если вы сами на математическом факультете учились? — резонно отозвалась Виктория Львовна.
Так, чего это я? Я даже с таблицей умножения путаюсь, а тут чуть ли не высшая математика.Откуда я могу знать? Неужели’лезет' дремавший во мне студент-математик Чернавский? Нет, не хочу. Сейчас кролики вылезли, потом еще что-нибудь. Пусть знаток точных наук уходит в спячку.
— Математик домой побежал, чтобы в справочник заглянуть, биографию Фибоначчи в памяти освежить.
— А в гимназии справочника нет? Или энциклопедии? — удивился я.
— Есть французская энциклопедия, но она старая, да и читают на французском языке не все. Учить-то его все учили, но как учили? Опять-таки, если на иностранном языке долго не говорить, не читать, так и забыть можно. А на русском у нас только «Настольный словарь по всем отраслям знаний», но он в кабинете директора лежит, на руки никому не дают.
Пожалуй, нужно некоторую толику денег на Мариинскую гимназию потратить. Совсем плохо, если энциклопедий нет.
Сегодня решил заскочить к Абрютиным. Василия еще нет, задерживается начальник уезда, зато обе женщины — и супруга, и свояченица, на месте. А мне как раз и нужна Виктория Львовна, чтобы «провентилировать» кое-какие вопросы.
Разумеется, есть домашний консультант, но Лена в гимназии без году неделя, некоторые тонкости не знает. А Виктория Львовна дама многоопытная, да еще и член Попечительского совета.
Верочка, завидев меня, кинулась целовать (на месте Василия я бы уже приревновал), а на мои робкие попытки объяснить, что я всего-то на пять минут заскочил, даже раздеваться не стану, только хмыкнула и принялась стягивать с меня шинель.
— Ваня, никаких нет, — твердо заявила Вера. —