Спрашивать — почему выручка не сдавалась в банк бессмысленно. У Тугулукова, как и у всех прочих купцов, свои порядки. Кто-то в банк несет, кто-то домой, а кто-то прямо в лавке хранит. Двери здесь крепкие, ставни на окнах надежные, а вот про крышу никто не подумал.
— Где касса? — поинтересовался я.
Вместо ответа купец подошел к прилавку и выдвинул из него два ящика — оба поделены на секции. В верхнем, там где секции помельче, хранилась «разменка» — вон, медные пятаки и прочие монетки остались на месте — побрезговали, а все серебро выгребли. В нижнем — бумажные деньги по номиналам, и серебряные рубли. В смысле — должны там они быть, а на данный момент отсутствуют.
Ключи к замкам не подбирали, их просто выломали. Ничего сложного всунуть лезвие ножа или топора в щель, а потом нажать посильнее. Я тоже так сумею. Замки сломали, ящики вычистили и вставили обратно. На полу валяется несколько щепочек, в глаза не бросаются.
— А ключи у кого? — зачем-то спросил я.
Теперь уже без разницы — у кого ключи. Просто, у меня выпадает один из явных подозреваемых — приказчик. Вот, если бы замок не сломали, а отперли, все бы стало ясно. Но сломан замок, открыт ли, приказчик все равно под подозрением.
— Ключи у меня, и у дяди Валериана, — сообщил приказчик, заработав недовольный взгляд купца. Правильно — не след поперек хозяина отвечать.
Дядя Валериан? Типа — племянник у дяди работает? В принципе, так обычно и бывает, что в лавке трудятся близкие родственники купцов. Так и надежнее, да и для молодежи полезно перенимать опыт старших. Прежнего приказчика помню — он помогал как-то в деле о смерти артистки. Куда-то пропал. Мог уволиться, мог и на повышение пойти.
— Значит, украдено восемнадцать тысяч рублей? — уточнил я.
— Если бы… — фыркнул купец. Подойдя к дверце — не то кладовка, не то подсобка, резко открыл ее. — Вот, полюбуйтесь.
Да, какая-то комнатенка, с полками вдоль стены. И, что характерно — пустыми.
— Вот ведь, б… этакая, — матюгнулся Тугулуков. — Все вынесли…
— А что здесь было? — полюбопытствовал я. — Оружие? Боеприпасы?
— Шубы тут были, а еще меха.
Купец добавил длинную фразу, которую вычеркнет любая цензура, поэтому я благоразумно ее не упоминаю. В пересказе на общедоступный язык, Валериан Николаевич желал коварным похитителям заполучить все краденое в одно место, а иначе он сам это сделает, но иным способом.
— Шубы и меха? — слегка удивился я. У наших купцов нет какой-то жесткой специализации, но Тугулуков славился тем, что он торговал по уезду именно охотничье-рыболовными товарами. Плюс еще револьверами.
— Нынешним летом в Тотьму ездил, там и купил, — пояснил Тугулуков. — В Тотьме соболь дешевый — по сто рублей шкурка, и шуба соболья тысячу рублей стоит. Двадцать шуб прикупил из соболя, да шкурки — сто штук. Хотел на ярмарке распродать, москвичи с лапочками бы взяли.
Хм… А в Тотьме соболя промышляют? С каких это пор? А, так там же связь с Сибирью еще с 16 столетия налажена, поэтому мех дешевле. Ярмарка у нас в декабре, через месяц. Разумно пока меховой товар попридержать, а там и продать. Понятно, что не с лотка, а тет-а-тет. Но это уже купец сам провернет, ходы-выходы знакомы.
Значит, посчитаем. Соболья шуба… Я своей бывшей квартирной хозяйке привез соболя за тысячу рублей, но шуба маменькина, два года ее носила. А новая стоит не меньше 3 тысяч. Двадцать шуб, да если по три тысячи (это минимум!) — шестьдесят тысяч. Соболья шкурка не меньше двухсот рублей. А уж за сколько ее москвичи возьмут — не могу сказать. Значит, пропажа на восемьдесят тысяч рублей. Ни хрена себе! Мне за такие деньги лет десять книги писать.
Да, еще восемнадцать штук наличкой. Получается, умыкнули у Тугулукова почти сто тысяч. На такие деньги можно уехать во Францию, купить там поместье, да и жить припеваючи до конца своих дней. А если поменять на золотишко, положить в банк — лучше швейцарский, то и детям останется. Про внуков не скажу, но у меня пока и детей-то нет.
Где там мой друг, господин исправник? Ему бы полагалось сюда мчаться на всех парах. Кража на сто тысяч!
Я подошел к дверце, посмотрел, потрогал. Замок навесной, а пробой хлипкий, дерево старое, подъеденное жучками. Замок не взламывали, а попросту выдернули вместе с пробоем. Даже фомка не нужна, топора хватит.
Купцы, блин. Да у меня в сарайке, в котором Манька живет, и пробой надежней, и замок круче. Впрочем — моя коза стоит дороже, нежели какие-то соболя.
[1] Автор подтверждает, что падать с крыши такого дома неприятно. Испытал на себе, когда скидывал снег с крыши (времена студенческие, а стипендии постоянно не хватало). Ладно, что упал в сугроб.
[2] Следователь Чернавский, по своей наивности не знает, что в современной ориентировке написали бы «неустановленным лицом», потому что при возбуждении уголовного дела следователю, сидевшему на «глухарях», пришлось бы открывать дело о краже, «совершенной группой лиц» т.е. по более тяжкой статье. Но следователь откроет ее по «неустановленному лицу». Вот, ежели «уголовка» отыщет этих лиц, начнется работа по доказыванию вины, тогда можно дело переквалифицировать на более тяжкое.
Глава 5
Розыскная собака
Приказчика, являющегося племянником Тугулукова, я пока не вычеркнул из списка подозреваемых. Родственные связи штука хорошая, но даже из своего скромного опыта в должности следователя знаю, что это не мешает не то, что обокрасть родственника, а даже его убить. Увы и ах.
Умные люди воровали. Оружие с боеприпасами не взяли, а вот меха… Оно понятно. Это и укрывать легче, и сбывать проще. И совершили кражу лица, осведомленные о кладовке с богатством. А еще — знающие, куда эти меха сбыть. Доведись до меня — куда я дену такую уйму товара? Скупщиков краденого я не знаю, да и не пойду к скупщику. Нужен кто-то, кто даст приличную цену. Так кто-нибудь из купцов и купит. Только не из наших, а из иногородних. А у нас ярмарка на носу.
Вычеркну приказчика лишь тогда, когда настоящих преступников разыщем.