— Барон, а как… Как вам показалась маркграфиня?
— Принцесса Оливия? — Зачем-то переспросил генерал. Волкову подумалось, что до этого молодого человека дошли слухи, что принцесса была благосклонна к своему избавителю. И теперь тот хотел всё прояснить. Генерал внимательно поглядел юноше в глаза и ответил. — М-м… Клара Кристина Оливия графиня фон Эдден маркграфиня Винцлау добродетельнейшая из всех жён, что мне довелось встретить.
— Да? — Как-то странно произнёс юноша и продолжил. — Это очень хорошо… Но я хотел спросить… Она… Какова она. Ну, я видел три её портрета… Но всё равно…
— Ах, вот вы о чём! — Понял генерал. — Она молода сердцем и обворожительна. И чиста душой и совсем не жеманна, и она… Она притягательна.– Тут он понизил голос. — Большая часть мужчин вожделеют подобных женщин и берут их замуж, даже не будь у них наследства. Она так соблазнительна, что многие рыцари выходили бы к барьеру и бились бы в её честь, даже не будь она принцессой.
— Ах, вот как? Она мне тоже показалась красивой… Ну, на портретах…– Произнёс граф. Кажется, Волков его немного успокоил. Но немного, так как он снова спросил:
— Барон, а сможет ли она… Полюбить меня?
«Вот так вопрос! — За всю свою жизнь, генерал никогда и не задавал таких вопросов. Ни себе, ни другим. А тут на тебе. — Начитался мальчишка глупых романов! Набил голову дурью. Я в его лета уже при офицере писарем состоял, за четырьмя его конями ходил, в делах был посыльным. А этот волнуется и голову ломает над этакой безделицей: будет ли его любить жена? Да кто ж её про любовь спрашивать будет, когда она дана тебе по договору меж великими домами, как, впрочем, и ты дан ей, глупый граф. Вас не для того венчают, чтобы вы глупостями этими занимались… „Полюбит меня?“ Вас туда везут новую династию утверждать на века. Властвовать! А вы, глупый юноша, про любовь бормочите что-то!» Но все эти простые мысли никак не подходили для ответа молодому графу и Волков это прекрасно понимал.
— Вас? — Он немного подумал… Генерал, честно говоря, что отвечать всё ещё не знал. И поэтому предложил юноше то, что первым в голову пришло. — Не знаю, моя жена меня, поначалу, терпеть не могла. А теперь не оттащить, очень не любит, когда я уезжаю на войну. А когда уезжаю по делам, так за мной обязательно потащится.
— Значит она вас полюбила? — Уточняет молодой человек.
— Она про то мне никогда не говорила, — усмехается генерал, — и всё больше меня упрекает, когда я рядом, или требует чего-то, но от меня отходить не желает, как от старого, но очень нужного в хозяйстве коня. И бережёт его.
— Коня? — Удивился граф и засмеялся.
— Помните, что вы мужчина, глава дома, и любить вас её долг перед Богом и семьей. А уж если вы свою жену сами полюбите, то будет вам большое счастья.
А когда они уже попрощались и разошлись, молодой человек остановился в конце лестницы, обернулся и крикнул:
— Барон! Вы мне обещали ужин! Помните о том!
— Я привык исполнять свои обещания, граф! — Прокричал ему в ответ Волков.
После ужинов во дворце, та половина гуся, что им с фон Готтом подали в трактире «У доброго Матиуса», ему не показалась. Нет, фон Готт-то, как раз, ел гусятину с большой страстью, этот здоровый как бык, молодой и сильный человек, мог бы съесть всю половину в одиночку, хотя гусь тот был при жизни не мал.
«С костями сожрёт, если не остановить!»
Завистливо думал барон, глядя как оруженосец ест птицу. А вот сам он выискивал лишь сладкие куски, тем и довольствовался. Вино ему тоже не понравилось. Лишь пиво тут было неплохим. В общем никого удовольствия от обеда он не испытывал.
«Старость, что ли? Чёрт бы её побрал… Приедается всё».
Или, быть может, он избалован? После прекрасных-то вин Винцлау, и вин из погребов сеньора… Любое иное вино в любом трактире будет казаться посредственным.
— Ох и хорошо, — констатировал оруженосец, беспощадно догрызая гуся. — Вообще жизнь у вас хорошая, сеньор.
— Да неужели? — Довольно прохладно отвечал барон, отпивая пива из тяжёлой кружки.
— Да, конечно! — Фон Готт взял со стола кувшин с вином и потряс его, определяя остатки. А после спрашивая у своего сеньора. — Ещё будете?
— Нет, допивайте. — Ответил Волков. — И что же не хорошего у вас, друг мой? Гусь не понравился?
И оруженосец вылил всё, что было в кувшине, себе в стакан и продолжил:
— Гусь отличный… Но я не про него, а про вас.
Волков ничего не говорит, лишь пиво пьёт, но взгляд его весьма красноречив: это что вы там болтаете такое?
И оруженосец поясняет:
— У вас каждый день обеды с принцами да графами… Конечно… Так жить — хорошо. Вот, что я думаю.
— А вот я думаю, фон Готт, что у вас памяти, как у того гуся, что вы только что сожрали. — Философски замечает генерал.
— Это вы к чему? — Искренне не понимает оруженосец, выпивая вина из стакана.
— А к тому, что за эти обеды в меня втыкали копья и алебарды совсем недавно, вы что, позабыли? Вы же сами всё видели? Да… Вот за то меня потом и кормят принцы. — Пояснил Волков. — За то, что сами они сидели в своих дворцах, а я в то время, умирал от жары в своих доспехах отбиваясь от десятка злобных мерзавцев в горном замке.
— Да и ничего страшного. — Заметил оруженосец. — Зато теперь вас все дамы, фрейлины всякие и все принцы за руки тащат к себе.
— И вы согласны снова оказаться там, у Тельвисов в замке, чтобы потом пообедать с фрейлинами? И что же вы, хотите так жить? — Удивлялся барон.
— А вы разве не хотите? — Смеётся фон Готт. — Слава это приятно.
— Слава приятно? Плевать мне на славу эту, и на обеды с фрейлинами. — Тут Волков даже раздражается немного. — Да будь моя воля, я бы из Эшбахта носа не высовывал бы… Сидел там как мышь под печкой, и лишь раз в месяц ездил бы в Мален. За покупками… Ну