Свернул на боковую аллею, центральную. Ещё шагов двадцать, и будет отворот к моему дому. Устал, скорее бы добраться, скинуть сапоги, шинель и мундир, переодеться в домашнее и вскипятить чайник. Ничто другое пить не хочется, надоело и желания нет.
Наверху снова бахнуло, и я непроизвольно задрал голову. Красиво, "шьорт побьери"!
Боковым зрением успел увидеть возникшее передо мной препятствие, но пока сообразил, пока затормозил, ноги по инерции шагнули вперёд…
— Ой! — отлетевшая от меня барышня упала на очищенную от снега аллею.
В одну сторону полетела муфта, в другую меховая шляпка с головы. Я метнулся сначала за шляпкой, потом спохватился, бросился к сидящей на мокром снегу даме, подхватил её под руку, потянул вверх.
— Ваше высочество!? — удивился и от неожиданности выпустил узкую ладошку.
Ольга, а это была она, снова плюхнулась на пятую точку и ещё раз ойкнула:
— Ну вы и медведь, князь, — каким-то до боли беззащитным детским взглядом посмотрела на меня снизу, потёрла ладошки друг о друга, поднесла ко рту и подула на них. — Чуть было пальцы не переломали.
Я чертыхнулся про себя — только этой встречи мне и не хватало! И как теперь выкручиваться? А если кто увидит? Если государю донесут? А почему если? Донесут обязательно, ещё и с дополнительными подробностями, которые тут же придумают. И что она здесь, в стороне от всех, от площади делает? И почему одна? Где свита? Окружение? Охрана, наконец?
Но не бросать же княжну? Осторожно подхватил её под локоток, за пальцы уже не стал хватать, потянул вверх, помог подняться. И отступил на шаг. Стою, молчу, что сказать не знаю. Пробормотал:
— Прошу прощения, на фейерверк отвлёкся.
Сделал ещё шажочек назад, и ещё один.
— Князь, куда же вы убегаете? Или испугались, решили в беде бросить несчастную девушку? — остановила меня Ольга язвительным тоном.
Да она ещё и насмехается надо мной. Сама не меньше меня виновата, смотрела бы под ноги, так не столкнулись бы.
— Прошу прощения, — склонил голову. — Очень много дел, ваше высочество. К сожалению, вынужден спе…
— Проводите меня, — капризным тоном вроде бы как попросила или приказала, не понял точно, княжна. Даже договорить не дала.
— Куда? — закрутил головой по сторонам. Взмолился про себя — Господи, сделай так, чтобы поблизости никого не было, чтобы никто нас не увидел! Ситуация мало того что странная, так она ещё и неоднозначная.
«Лишь бы не к трибунам попросила проводить», — подумал. — «Мне сейчас для полного счастья только государя не хватает. Увидит меня с дочерью, и за свою судьбу я ломаного гроша не дам. Угораздило же меня так вляпаться. Ну что стоило ещё минуту на площади задержаться? Убежать захотел, спрятаться. Вот и спрятался.»
Княжна, судя по следующей её фразе, прекрасно поняла мои затруднения. Ещё бы, наверняка была в курсе ходящих в свете слухов. И наверняка знала о несчастьях, свалившихся из-за этих слухов на мою голову.
Лёгкая улыбка слегка тронула её губы, лунный свет высветил прелестные ямочки на бледных щеках. Ольга смешно сморщила носик, вытянула губы трубочкой и сдула в сторону упавший на глаза локон волос.
— Да подайте же мне шляпку, — потребовала княжна и притопнула ножкой. — И муфту, пока у меня руки не промёрзли.
Подал ей и то, и другое, остановился — что дальше делать? Давно я в такой неловкой ситуации не оказывался. Да что там неловкой, прямо скажем, катастрофической.
— А теперь извольте руку, — Ольга закончила поправлять шляпку, левую ладошку сунула в муфточку, правую протянула ко мне с требовательным видом.
Ослушаться не посмел.
— Пойдёмте, — Ольга потянула меня вперёд, вынуждая сделать шаг. И ещё один, и ещё…
***
Наутро вошёл в кабинет начальника школы без доклада. На вскинувшегося было от стола адъютанта махнул рукой — сиди, мол. Видно же сразу, страдает, бедолага. Похоже, злоупотребил вчера , перебрал шампанского, вон как голову держит, бережёт.
— Ваше превосходительство, разрешите? — открыл дверь и шагнул за порог.
— А-а, Николай Дмитриевич, — оторвался от прочтения бумаг на столе полковник. — Входите, конечно же. Что это вас с утра на официоз потянуло? Тоже вчера погуляли?
— Ваше превосходительство, разрешите обратиться? — сделал три строевых шага, впечатывая каблуки в паркетные плахи пола, остановился перед столом, замер. Взгляд выше головы начальника, стараюсь глазами с ним не встречаться, а то собьюсь с настроя. В правой руке папка, а в ней рапорт на увольнение. Сейчас получу разрешение и отдам бумагу полковнику.
— Да будет вам, Николай Дмитриевич, — отмахнулся устало Кованько. — Присаживайтесь, князь. Что вы на это скажете?
И протягивает мне ту самую бумаженцию, которую только что внимательно изучал.
Присаживаться не стал, иначе боевой запал пропадёт. Вот бумагу взял. Пробежал текст и ничего не понял, смысл написанного ускользал. Вчитался ещё раз, уже не спеша, внимательно разбирая каждую фразу. Поднял глаза на полковника, осторожно положил приказ на стол, подтолкнул его к начальнику. Оба молча смотрели, как листок скользнул по полированной столешнице и остановился, упёрся краем в письменный прибор.
— Такие вот дела, Николай Дмитриевич, — проговорил Кованько и подхватил листок. Поднял глаза и повторил. — Такие вот дела. Что вы хотели? Что-то срочное?
— Нет, ничего срочного, организационные вопросы, — убрал папку со стола и переложил на колени, чтобы она в глаза не бросалась. Кивнул на бумагу. — Давно принесли?
— Только что курьер вышел, — поджал губы Кованько и поднялся из-за стола. Выпрямился, одёрнул френч, нахмурился. — Николай Дмитриевич, голубчик, собирайте преподавательский состав. Нужно же до всех приказ довести. И адъютанта, будьте любезны, ко мне направьте. Нужно немедленно распорядиться, чтобы ни один выпускник из школы не вздумал уехать!
— Есть! — кивнул, встал, развернулся и вышел из кабинета.
— Что там? — насторожился адъютант при виде моей нахмуренной физиономии. — Что-то случилось, Николай Дмитриевич?
— Война случилась, подпоручик, — ответил и потянулся