Как только Сергей добрался до своего гостиничного номера, он, вооружившись лупой и карандашом, приступил к их тщательному изучению. По большому счёту он искал иголку в стоге сена в надежде, что именно она подойдёт для пошива его костюма. Вероятность того, что, если он даже найдёт этих мальчишек, они смогут ему помочь, была ничтожно мала. Видели ли они убийцу женщины? Смогут ли его опознать? А если смогут, то окажется ли тот человек тем, кто нужен им сейчас? Вопросы, вопросы – и практически ноль ответов.
Легко казаться уверенным в себе опытным следователем перед Настей Окуневой, даже Ожарова можно убедить в нужности этих списков, но наедине с собой Сергей начинал колебаться. Верная интуиция шептала, что он прав, и он привык ей доверять, но… Всё бывает в жизни первый раз. И его ошибка могла стать в этом деле фатальной. Поэтому он упрямо гнал от себя мешающие ему сомнения и вчитывался в строчки старой регистрационной книги, пытаясь найти тех, кто мог бы помочь пролить свет на тёмное дело.
Татьяна Михайловна сказала, что мальчишки, которые могли стать ключевыми свидетелями в деле Потрошителя, прибыли в приёмник-распределитель за два дня до убийства и пожара. Однако она могла за давностью лет что-то напутать. Поэтому Сергей немного расширил диапазон поисков. Он начал поиск за неделю до происшествия и брал в расчёт мальчиков от девяти до двенадцати лет. Младше – совсем уж дети, старше – отроки, подростки. Список получился не слишком большой, всего семь человек. Всё же провинция, не Москва или Петербург, куда стремились во все времена в поисках лучшей жизни и взрослые, а уж тем более – подростки. Поэтому и беспризорников в глубинке всегда было меньше, чем в столичных городах.
Сергей старательно выписал все данные в таблицы и ещё раз перечитал. И вдруг замер, впившись взглядом в собственноручно написанные строчки.
– Этого же не может быть! – Сергей взъерошил безупречную причёску рукой с зажатым в ней «Паркером», не замечая, как пачкает чернилами и лицо, и волосы, и белоснежную сорочку. – Почему же он никогда об этом не говорил?..
Его настолько поразили знакомые фамилия и имя, что он начал говорить сам с собой вслух. И даже сам себе ответил:
– Не говорил, потому что я не спрашивал. Или это не он?!
Сергей вскочил, быстро достал из портфеля личное дело и сверил дату и место рождения: сомнений быть не могло. Одного из этих мальчишек Сергей знал, более того, общался с ним практически каждый день.
Вот именно об этом и стоило поговорить с Ожаровым, прежде чем лезть с вопросами к возможному свидетелю. Но когда и как? Вокруг них постоянно были люди. Оперативная группа, Никифоров, милиционеры, эксперты, судебные медики. Да, убийство ответственного работника взбудоражило всех, пожалуй, даже больше, чем смерть семерых простых женщин.
А вот сегодня выдался такой случай. Они сидели в кабинете вдвоём, даже удивительно, как это Никифоров упустил момент, когда вся опергруппа разбежалась-разъехалась по срочным поручениям.
Майор Никифоров последнее время вёл себя как ревнивая жена, заподозрившая мужа в измене. Он ни на минуту не позволял Сергею и Ожарову оставаться наедине. Сергей его даже понимал. Деятельный, лидер по натуре, Никифоров жёстко переживал свой, как он считал, проигрыш. Всё всегда должно происходить по его сценарию, он должен держать руку на пульсе и знать всё и обо всех. Даже жалко бедолагу – столько сил и времени тратит на самоутверждение. И ведь по большому счёту никому, кроме него самого, это не важно. Более того, от этого страдало дело. На кону были человеческие жизни. Любую информацию Никифоров понимал и использовал в первую очередь для выполнения своих планов, а уж потом – для пользы и ради других людей. Так что следил он очень пристально. А вот сегодня – проглядел.
А Сергей вдруг растерялся, впервые за много лет. И не знал, как начать непростой разговор.
Ожаров с силой провёл по лицу ладонями. Сейчас было особенно заметно, как он устал и осунулся за последние несколько дней. Вокруг красных, воспалённых глаз залегли тёмные тени. Но старший оперуполномоченный не сдавался, упорно и буквально рыл землю в поисках убийцы. А когда выпадала редкая свободная минута, снова и снова перечитывал материалы дела, систематизировал те немногие крупицы фактов и предположений, которые нашёл сам или кто-то из группы, которая сильно разрослась за эти дни.
Вот и сейчас он в очередной раз проглядывал протоколы осмотров места происшествия и трупа Ковалёва, словно ища зацепку, крохотную деталь, которую сам мог пропустить. Подвинул к себе бумажный пакет с вещдоками и вынул из него обрезок красного шёлка. Покрутил между пальцев, зачем-то поднёс к лицу и понюхал.
Сергей болезненно скривился и отвернулся. Он уже видел эту ленту. Смотреть на неё было иррационально странно и даже неприятно. В груди что-то сжималось и тянуло, и появлялось непреодолимое желание задрать голову к потолку и завыть как дикий зверь.
– Ты знаешь, – задумчиво протянул Ожаров, – у меня какое-то необычное чувство, смутное ощущение. Какая-то эта лента неправильная. Чем неправильная – даже толком объяснить не могу. И иногда мне кажется, что я чувствую какой-то запах от неё. А иногда – нет, ничем не пахнет.
Ожаров как-то неопределённо покрутил в воздухе рукой. Потом потёр ленту пальцами, но больше ничего нового для себя не обнаружил и, наконец, убрал её обратно в конверт.
Сергей невольно облегчённо выдохнул и передёрнул плечами. Как только шёлковая лента исчезла из виду, в кабинете словно стало теплее и воздух стал будто бы легче, больше не застревал комом где-то в горле, не давая вздохнуть полной грудью.
– И опять никаких свидетелей… – Сергей задумчиво потёр переносицу.
Ожаров кивнул:
– Это тебе не Ковалёв, который подставился почти по-детски. Тут опыт, помноженный на хитрость.
Они оба замолчали. На стене тихо шуршали секундной стрелкой часы с пожелтевшим циферблатом.
– Ну а у тебя какие успехи? – Ожаров выжидательно глянул на Сергея. – Что в детском доме накопал?
Момент был более чем подходящий. Сергей вынул из портфеля несколько листов бумаги и протянул Ожарову:
– Результат есть. Сам смотри.
Ожаров быстро просмотрел его таблицы и поднял на Сергея изумлённые глаза:
– Дмитрий Мартов… Это же наш Митька?!
– Угу, – Сергей неопределённо пожал плечами. – Он тебе никогда не рассказывал, что уже сталкивался с убийствами, похожими на Потрошителя?
Ожаров потрясённо покачал головой:
– Нет… Может быть, забыл? Что ему тогда было – одиннадцать лет? Или десять?
– Такое тяжело забыть. Даже если и