Впрочем, Сансу почти на всё это было плевать. Сердце головореза жаждало движухи, а ей тут даже не пахло.
— Давай домой, родной, к детям, — на плечо приунывшего гоблина легла рука жены, — Они тут сами разберутся.
— Погнали, — со вздохом кивнул он любимой, — А то Наталис сейчас опомнится, снова на нас смотреть будет…
Эльфийка очень не любила платить сама за переходы через башни, но очень любила путешествовать. Вот и сейчас — чего она сюда сунулась? Правильно, потрепаться. Пять золотых не пожале… зараза, да она же карлов парализованных обнесла!
— А ты думал! — Санса игриво пихнули в бок, — Идём!
Дома парочке гоблинов тут же стало куда лучше. «Дома»… странное определение для двух бродяг, чувствовавших себя чужими даже в гоблинском подземном городе. А здесь — нет. Даже учитывая то, что заботу о собственных детях им пришлось оставлять странному и пугающему волшебному предмету, выглядящему как помесь кракена и метелки. Под присмотром ожившей башни, конечно, но и к ней гоблины уже привыкли.
— Пойду закину Шайну жратвы, — подумав, оповестил жену Санс, — А то Джо его без всякого желания кормит.
— Потому что там эта дрянь фиолетовая сидит, ты не думай, — подмигнула ему жена, — Кота он любит… хоть и тщательно это скрывает. Как накормишь, приходи к спальню. Дети спят. У нас есть время отпраздновать удачный… рейд.
Санс приободрился, сделав вид, что не заметил саркастичную улыбку жены. Ну да, одноногий гоблин взял карловский караван, какая победа. Причем впустую сходили, ни единой монетки себе не взяли! Не в этом дело, конечно… но вот «отпраздновать» действительно можно! Редглиттер очень любил, гм, праздновать.
Правда, на этот раз всё пришлось отложить, потому что когда Санс поднялся в лабораторию босса, то увидел, что клетка, в которой содержался одержимый кот, взломана, дверца распахнута настежь, а животное, в котором содержался лишенный сил темный бог, бесследно пропало.
— Кажется, у нас проблемы… — хрипло прошептал кок, неоднократно протерев свой единственный рабочий глаз.
Глава 13
Судорожные сокращения
— Великий архимаг, неспящий, вечно бдительный. Библиотекарь, который пресек более двухсот попыток профессионального вора утащить совершенно паршивую книжонку… — пробормотал я в растерянности, — … и затем он упускает кота? Из клетки? Вы серьезно?
— Кто тебе сказал, что я постоянно за всем наблюдаю? — в ровном голосе Вермиллиона не было ни малейших следов раскаяния, — Говорил же тебе неоднократно, Джо — у меня мало магии. Совсем мало. Мне пришлось вздремнуть после того, как помог тебе с защитой башни.
— С фига ли баня сгорела? — злобно осведомился я, упирая руки в бока, — Это были мои подготовленные заклятья! Ты ни грана энергии не потратил на их наведение!
— И на отслеживание всего вокруг башни? И на контроль пространства вокруг тупого ученика, выскочившего под отравленные иглы фей без какой-либо сферической защиты? И…
— Всё, я понял, понял… — кисло отозвался я, массируя себе виски.
Шайн, точнее Скарнер, сбежал. Куда, с кем и зачем — вопросы, конечно, очень важные, но мне пока не до них, потому как кот может максимум обложить кого-нибудь матюками или укусить за локоть. Куда важнее было то, что мы с Эльдарином узнали от Лючии, а это были отнюдь не радостные вести.
Орзенвальд и мир, который мы называем попросту волшебным, представляют из себя не слишком естественный тандем, в котором разумным, пользующимся волшебством, отведена роль скотча или клея, удерживающего миры вместе. Каждый человек или эльф, каждое волшебное существо, каждый зачарованный предмет — всё это получает магию из «волшебного мира». Соответственно, такая система не может без баланса и без тех, кто будет его поддерживать. С нашей стороны, это — Лючия, добрая, светлая, хитрожопая, но, в принципе, крайне годная богиня, выступающая покровительницей волшебников. Она порождает новых, охраняет старых, ведает делами всех магических человеков.
Но это с нашей стороны. Со стороны же волшебного мира… тоже есть свои хранители. И вот они, дамы и господа — отнюдь не Лючия. Они не добры, не благи и ни грамма не человечны. Они ни с кем и ни с чем не считаются. Именно они ответственны за то, чтобы Школа Магии функционировала… и процесс эти сущности решили не усложнять, попросту околдовывая наиболее подходящих смертных волшебников так, что те сами не могли прожить иначе, как преподавателями.
— Ты знал об этом, — угрюмо сообщил я затихшему Вермиллиону, — Знал и знаешь куда больше, чем мы, но никогда не говорил.
— Именно так и есть, — отозвался невидимый призрак архимага, — Меня атаковали только за то, что из-за меня был нарушен запрет, к которому я не имел никакого отношения. Эти силы чужды эмоций, они как стихия, но не разрушающая, а принуждающая. «Подчинись или будь уничтожен». Как понимаю, таковой выбор поставлен перед Эльдарином Син Сауреалем?
— Ага… — уныло вздохнул я.
Выбор ставила Лючия. Она, выслушав нас, сказала, что пока за эльфом, начавшим себя нетипично вести, бегает не совсем разумный магический конструкт. Если декан Исследователей продолжит вести себя непредсказуемо, то явится тот, кто сотрет его из бытия, а затем озаботится поиском нового декана. Третьего не дано, буквально.
— Это рабство, — спокойно прокомментировал Вермиллион, — Диктат. Куда более милосердное, чем то положение, в которое ты вгоняешь суккуб, но принципиально ничем не отличается.
Мне хотелось патетически возопить о том, где блин демоны-паразиты, а где полноценный разумный эльф, у которого могла быть своя жизнь, любовницы, вилла на островах и головная боль в виде отбитой племянницы, но… как-то расхотелось. Перед глазами и ушами еще стоял вчерашний разговор в заснеженном логове карлов-блондинов. Серьезное лицо Лючии, застывшая рожа Эльдарина, да и с моей харей тоже было что-то неладное.
Вот как решить проблему уровня Дахирима, только вообще не понимающую человеческий язык? Не буквально, а фигурально? Никак. Их, эти силы, даже обвинить нельзя в чем-то совсем уж варварском, вон Краммер, Саммерс, Вирт и Крэйвен вполне неплохо живут. Да, их работа занимает время, но где-то половину, а вторую они проводят в свое удовольствие, пока Лонкабль набивает Младенческий Фургон. Плохо, что ли?
…хорошо!
Но почему мне, спускающемуся сейчас в подвал, так погано? Конечно, легко сжечь мир ради себя, ради своей любви, ради детей, но