Она обернулась в сторону зала.
— Что-то не так? — спросила негромко женщина.
Дайлин не ответила. Вспомнила ящик с инструментами, который лежал под кроватью. Вспомнила шкаф, где заметила мужскую одежду…
— Нет, ничего, до свидания, — произнесла она и вышла.
Но одно она знала точно — женщина была не до конца искренна с ними, возможно, сама того не понимая. Сейчас, прокручивая всё в голове, Дайлин почему-то была уверена, что в квартире, как минимум бывал мужчина. Возможно, женщина не соврала — у неё не было сожителя, был просто мужчина, с которым она спала иногда, но постеснялась в этом признаться, а может даже и не вспомнив о нём.
Человек, который мог который мог знать, что она дрыхнет на работе.
Глава 26
Кондрат и Цертенькоф допросили последнего слугу, Рикитука. Он повторял то же самое, что и остальные — всё всегда было хорошо, семья была верующей, к ним в гости приходили знатные гости и была неприятная история в прошлом про смерть мужчины.
— Ничего нового… — пробормотал Цертенькоф, наблюдая за тем, как закрылась дверь за последним подозреваемым. — Я не думаю, что он что-то скрывает. Скорее, они просто ничего не знают.
— Да, я тоже так думаю… — кивнул Кондрат.
Если бы его спросили, кто убийца, Кондрат сказал, что точно не эти трое. И вряд ли они сговорились, чтобы давать одинаковые показания и прикрыть честь почивших хозяев. Обычно это сразу заметно — подобные истории выглядят, как детальный пересказ, где все помнят одно и тоже с одинаковыми деталями. Здесь они говорили сумбурно, что-то вспоминали, что-то забывали. Но главное, что никто не смог продвинуть расследование дальше.
Одно понятно — семья Жангерферов промышляла ритуальными убийствами, по крайней мере, глава и его наследник. Однажды их на этом поймали, но деньги и влияние позволили баронам отмазаться и заставить забыть всех о случившемся.
— Мне интересно, кто был мальчишкой, — протянул Кондрат.
— Если он был, то вряд ли дожил до наших дней, — с мрачным видом произнёс Цертенькоф.
Оно и понятно, кто позволит жить человеку, который может накрыть медным тазом всю семью новоиспечённых аристократов? К тому же Кондрат серьёзно сомневался, что не то что дело, а хотя бы какое-то упоминание о случившемся сохранилось, кроме как в умах людей. Они наверняка всё подчистили, особенно когда находишься на короткой ноге с местными представителями власти.
Возможно, они бы продолжали мозговой штурм по поводу того, с какой теперь стороны подойти к делу, если бы Дайлин не заглянула в комнату. Слегка горделиво окинув взглядом сыщиков, она поинтересовалась:
— Уже закончили? Есть что новое?
Кондрат взглянул на Дайлин и почти сразу заметил, что его напарница какая-то больно счастливая. Слишком хорошо он её знал, чтобы этому не было причин.
— Раскопали старое дело по убийству, — ответил Цертенькоф. — Скорее всего, одно из первых ритуальных убийств, на которых поймали Жангерферов.
— И? — с любопытством перевела она взгляд с одного на другого.
— Ничего, их отмазали, — ответил Кондрат. — Записали его смерть, как несчастный случай. И мы почти уверены, что ничего не найдём про это в архивах.
— Это плохо… — протянула Дайлин, и тут же улыбнулась. — Зато я кое-что выяснила.
Она даже испытала какую-то гордость за себя. Будто наконец смогла доказать, что она тоже сыщик, хотя никак иначе её здесь никто и не воспринимал. Может более молодая, менее опытная, но сыщик, с которого будет и спрос соответствующий. Но…
— Ты нашла что-то у неё дома? — спросил Цертенькоф.
— Да, заглянула к ней, осмотрелась. На первый взгляд ничего необычного, но она водит к себе домой мужиков. Или мужчину.
— Ты уверена? — спросил Кондрат.
— Поверь моему женскому чутью. У неё в доме бывает мужчина, как пить дать.
— Мы у неё спрашивали, — нахмурился Цертенькоф.
— Есть ли у неё сожитель, — кивнула Дайлин. — Но это не то же самое, что случайные мужчины или просто человек, с которым она иногда встречается для этого.
— И кто он?
— Я не знаю. И она вряд ли расскажет, потому что… ну, это будет странно.
— Что странно? — не понял он.
— Что она спит с тем, за кем не замужем и видится с ним только ради этого.
— Будто это какая-то новость, — фыркнул Цертенькоф.
— Ну знаешь ли, для женщины подобное очень бьёт по репутации. Это вам можно, а нас так-то сразу заклеймят падшей, — фыркнула она. — Причём именно вы это и делаете не без удовольствия так-то!
— Ладно-ладно, — вмешался Кондрат. — Мы поняли, Дайлин, просто уточнили. Значит к ней кто-то приходи. Ты выяснила, кто?
— Конечно, нет. Она не хочет этого афишировать, а значит, если спросить прямо, сразу уйдёт в отказ. Я бы предложила допросить, чтобы не ходить вокруг да около.
— И повод есть, — кивнул Цертенькоф. — Тогда…
— Плохая идея, — осадил их Кондрат.
— Почему? — задал тот логичный вопрос.
— Если предположить, что с ней завели отношения ради того, чтобы выйти на барона, то убийца наверняка будет приглядывать за ней, так как она самый очевидный подозреваемый. Странно, что её сразу не убили после дела, чтобы полностью замести следы. Начнём допрашивать как надо — он может догадаться и скрыться.
— Ты думаешь? — нахмурилась Дайлин. — По мне это лишняя перестраховка.
— Я думаю, что ты могла как ошибиться, так и быть права. Если ошиблась, то мы просто зазря попортим ей здоровье и нервы. Если ты права, то убийца явно из аккуратных, раз зашёл аж с такой стороны. А значит этот вариант он должен был предусмотреть. Предлагаю слежку. Посмотрим, кто приходит к ней.
— Он может больше и не прийти, если это были одноразовые встречи, — заметил Цертенькоф.
— Значит будем допрашивать с пристрастием, — ответил он. — Но пока, чтобы не спугнуть, просто понаблюдаем, а заодно поспрашиваем у соседей, может они что-то знают о её гостях.
Следить за домом — дело нехитрое. Куда сложнее понять, что человек, который заходил в дом, был тем, кто им нужен, и направлялся именно к Сицим Вачински. Здесь приходилось банально запоминать жителей этого дома, что тоже не уберегало от ошибки.
Они начали в этот же день, разбившись на