Члены Государственного совета подобрались, переглянулись, а потом князь Кочубей, громко откашлявшись, начал:
— Государь, Совет сделал всё, чтобы поддержать ваши начинания…
— И что же?- перебил его Николай.- Сколько открыто новых заводов? Сколько проложено узкоколейный железных дорог для вывоза продукции из глубинки? Может быть мне кто-нибудь скажет число полоняников, выкупленных у кочевников членами Государственного совета, которых отправили на заселение новых земель или, хотя бы, использовали для расширения старых производств? Вы сами мне год назад плакались, что самым большим препятствием для расширения производств является нехватка рабочих рук, которая непременно усугубится ежели отменить крепость для крестьян. И я очень долгое время шёл вам навстречу, оттягивая решение этого крайне болезненного для империи вопроса. Почти все цивилизованные страны уже давно избавились этого дремучего пережитка прошлого, и только мы без рабства никак обойтись не можем… И что же? Я для кого этот указ писал? Вот вам — сколь угодно рабочих рук! В Царстве Польском живёт почти три с половиной миллиона человек, и кочевники наловили аж несколько сот тысяч — и что? Оказывается, вам эти рабочие руки не нужны — так что ли? Сколько вы у них выкупили? Всего девяносто тысяч? Да и большинство из них всего один человек… А остальные что?
Сидящие вокруг стола председатели департаментов, а также наиболее влиятельные члены Совета нервно задёргались и начали переглядываться. Николай же развернулся в сторону Даниила и ткнул в него пальцем.
— Вот прав ты был, Данька, когда говорил мне что ни хрена из того совещания не получится. Как всегда прав… А я, дурак такой, не верил. Думал мы, русские — ещё весь мир заставим содрогнуться от наших успехов, да так, что вся эта иностранщина, все эти англичане, французы и немцы со шведами рты поразевают на наши успехи глядючи!- тут император резко выбросил вперед правую руку, пальцы которой были сложены во всем известный жест и ткнул дулей в сторону князя Кочубея и графа Литты.- А вот вам! Накося-выкуси! Ни хрена мы делать не хотим…
Разнос продлился не слишком долго, но тон императора, а также полдюжины генералов, командующих закалёнными в бою войсками, только что задавившими мятеж польских аристократов, которые в настоящий момент молчаливо возвышались за спиной самодержца, заставили присутствующих осознать, что время э-э-э… размеренности… или разморенности закончилось. И более терпеть неисполнение своих повелений государь не намерен. Так что все распоряжения императора, многие из которых, если уж быть до конца откровенными, оказались членам Государственного совета совсем не по вкусу, не смотря ни на что нашли самую горячую поддержку. А все высказанные им инициативы вызывали неподдельный энтузиазм. Во всяком случае присутствующие совершенно не стеснялись его демонстрировать…
И — да, Кушников с Толстым оказались правы. Речь на заседании в первую очередь велась о бывшей Польше. Но и не правы тоже. Потому что эта речь была не столько о крамоле, приведшей к бунту, и планах противодействия оной, и не о преобразовании Царства Польского в некие новые административные образования с гораздо меньшими степенями свободы, как предлагали некоторые члены Госсовета, а, скорее, о том как… ограбить бывшую Польшу. Как выкачать из неё побольше денег, ресурсов, людей… Через конфискации, продажи отторгнутых имений, передачу в руки государства принадлежавших мятежникам ценностей, акций, счетов в банках империи и, если получится, то и зарубежных. И что надо сделать чтобы получилось… Это привело кое-кого из присутствующих в настоящую оторопь. Как так — поляки не будут прощены? Высокопоставленным участникам мятежа не получится ограничится недолгим заключением в собственных имениях или просто отъездом за границу, где они, поглощая устрицы и фуа-гра во французских ресторанах будут демонстрировать трагическое выражение лица и стоны об «утерянной родине» и мазать грязью «эту варварскую империю — оплот всего самого гнусного и мерзкого, что было только создано человечеством»? А когда граф Литта попытался осторожно указать императору, что подобные подходы точно озлобят польскую аристократию, причём настолько, что можно будет ожидать повторения мятежа в самом недалёком будущем, Николай злобно оскалился и рявкнул:
— А мне — плевать.
— Эм-м-м… что?
— Мне плевать на поляков.
И давно обжившийся в России итальянец обескураженно оглянулся, как будто ища поддержки у соратников. Но все, на кого пал его взгляд только отводили глаза.
— Но-о-о… Ваше Величество,- вновь заговорил граф,- это — крайне недальновидный подход. У поляков есть определённые традиции, например, та же традиция рокоша. Ещё со времён Речи Посполитой. Если вы помните, пан Зебжидовский…
— Я же сказал — плевать,- прервал его Николай.- И вообще, Польша — уже очень скоро станет совсем не нашей головной болью.
— Не нашей⁈ Но-о-о…
— Да-да, именно не нашей,- Николай ухмыльнулся.- Не хочу, чтобы в нашей империи продолжал жить столь подлый народ. Так что я обменял её.
— Обменяли? На что?
— На Галицию и Лодомерию!- с этими словами Николай обернулся и подмигнул впавшему в шок Даниилу. Блин! Это что, Император обменял предателей-поляков на махровых бандеровцев? Да как ему это только в голову пришло⁈
[1] Игнац Филипп Земмельвейц, получивший прозвище «спаситель матерей» за обнаружение причин родовой горячки. Посмотрите в Яндексе — очень поучительная история…
[2] Точно так же было и в нашей истории. В программу наиболее распространённой «двухклассной» программы, обучение по которой длилось четыре года (по два на класс), тоже входил предмет «история». В «одноклассную», с двумя годами обучения — нет.
Часть II
От забора и до обеда. Глава 1
— Как вы говорите ваше имя?
— Отто фон Бисмарк, Ваша Светлость,- молодой человек с достоинством поклонился, не заметив, что сидящий перед ним за столом русский граф впал в этакий ступор. Ну а вы бы не впали после такого-то заявления?
— Кхем… а чем вызвано ваше желание завербоваться ко мне?- осторожно поинтересовался Даниил когда немного отошёл.
— Понимаете ли, граф,- с несколько потешной серьёзностью начала молодой человек,- я шесть лет отучился в университете имени Георга-Августа в Гёттингене и понял, что не очень хочу следовать предначертанному пути, а был бы рад найти что-то новое, что-то своё… Вы же, Ваша Светлость, известны тем, что постоянно делаете это самое новое. Должен признаться, я позволил себе удовольствие прокатиться на построенной вашими инженерами дороге Берлин-Потсдам и пришёл к выводу, что за этими дорогами — будущее Пруссии! И я хочу стать частью этого будущего.