Испытав после этого необычайное облегчение, я вышла на террасу. Ароматы мирры и ладана теперь пробуждали в моей душе какое-то трепетное волнение. Как удивительно! действительно, окружающая действительность сильно влияет на восприятие человеком себя и мира. Теперь прежняя жизнь казалась каким-то сном. Я поймала себя на мысли, что, если это и вправду сон, то я не хотела бы проснуться. Но что же дальше?
Невольно подумалось о Фрэнки — пожалуй, впервые без ревнивой обиды. Он такой, какой есть, и ничего с этим не поделаешь… Конечно, он тоже изменится, но суть его останется прежней. Он встанет с кресла, обретет былую прыть — мой красавчик Фрэнки, ловелас и обольститель. И снова женщины будут вешаться ему на шею… Женщины, которым нравится его напор и дикость в постели. Я же всегда ждала от него нежности. Но мужчина, который привык перебирать, на нежность просто не способен. И таких достаточно много. Но после разговора с теми дамами у меня появилась робкая надежда, что в новой моей жизни мне попадется совсем другой мужчина…
От этих мыслей у меня просто дух захватило. Влечение в моем теле, хоть уже и не бушевало, но не до конца угасло — все же я не являлась древней старухой. Неужели действительно у меня будет все то, о чем мечталось когда-то тайком?
Мой взгляд задумчиво блуждал по площади, что расстилалась внизу, то и дело задерживаясь на удивительном фонтане. Бассейн его был выложен коричневым камнем, а изнутри покрыт чем-то светло-голубым. Истинное украшение этого сказочного города! Вода фонтана отливала бирюзой, извергаясь бурными потоками вверх, искрилась на солнце, маня подойти и окунуться в эти прохладные струи. Заманчивый плеск доносился до моего слуха, и даже казалось, что в этих звуках слышится вкрадчивый манящий зов. Что ж… Пока мне, пожилой тетушке, будет неприлично облачаться в купальный костюм и окунаться в бассейн, но потом, когда помолодею, почему бы и нет? Думаю, здесь никто не осудит меня за то, что я решила охладиться от палящего зноя…
Часть 104
7 мая 1942 года, 14:15 мск, околоземное космическое пространство, линкор планетарного подавления «Неумолимый», императорские апартаменты
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Сегодня здесь, у меня, в императорских апартаментах на «Неумолимом», проходит саммит восьми товарищей Сталиных. Как я понимаю, все инкарнации этого человека уже в сборе, и больше их уже не будет. Самому младшему двадцать восемь лет, старшему почти семьдесят пять, однако ровно половина из них относится к периоду Великой Отечественной Войны. При этом двое новеньких из парных миров с техногенными и вторичными порталами чувствуют себя в этом собрании несколько неуютно, да и товарищ Сталин из мира «Полярного Лиса», оторвавшись от профориентационного комплекта, тоже чувствует себя несколько не в своей тарелке. Поэтому прежде, чем разговаривать разговоры, я попросил этих троих отойти в сторонку и наложил на них заклинание Истинного Взгляда. Тут у меня все участники встречи должны одинаково быть уверены в том, что им говорят одну только правду и ничего не держат втуне.
Поначалу непривычного человека Истинный Взгляд буквально шокирует своей откровенностью, и для таких патологически недоверчивых личностей, как товарищи Сталины, это впечатление было особенно сильным.
— Теперь, — сказал я товарищу Сталину из мира «Полярного Лиса», — свой профоринтационный комплект вы носите постоянно с собой.
— Да, товарищ Серегин, — ответил тот, оглядываясь по сторонам, — это очень интересное ощущение, своего среди своих. Одно дело — наблюдать показания приборов галактической цивилизации, и совсем другое — чувствовать то же самое всей душой. И вас, к своему удивлению, я воспринимаю с той же положительностью, что и остальных, гм, участников сегодняшней конференции.
— Мы с вами одинаково воспринимаем добро и зло и стремимся к одной и той же цели, — ответил я. — Только каждому из вас в ощущениях был дан один-единственный мир, а мне требуется иметь дело со всем Мирозданием в целом. А еще довольно быстро в моих руках оказалась такая мощь и объем полномочий, что применять их следовало с чрезвычайной осторожностью, чтобы вместо желаемого не добиться прямо противоположного. Если авар Баяна и татаро-монгол Батыя мы ели, нарезав на порционные куски, а в мире Смуты нам в первую очередь требовалось плясать политические танцы с бубнами, то уже армию Наполеона на Бородинском поле и господ коалиционеров в мире Крымской войны мы проглатывали за один укус. А дальше мне приходилось уже осторожничать — брать на себя только ту часть боевой работы, какую не могли выполнить местные товарищи, и, добившись нужного эффекта, отходить в сторону…
— Да, — подтвердил товарищ Сталин из восемнадцатого года, — у нас так и было. Товарищ Серегин вправил мозги кайзеру Вильгельму и его генералам, нейтрализовал Троцкого и Свердлова, предложил нам закон о земле в самой правильной редакции двадцать второго года, после чего ликвидировал калединщину и корниловщину. А дальше мы уже справлялись сами, лишь при небольшой точечной помощи с его стороны там, куда у нас пока не дотягивались руки. Маннергейма в его логове в Ваасе так и вовсе прихлопнули будто муху газеткой…
— В деле с Маннергеймом у меня было две цели, — сказал я. — Во-первых, ликвидировать точку приложения усилий для антисоветских сил в Европе и Америке, чтобы некому было слать оружие и добровольцев. В этом деле оказались замешаны как нейтральные шведы, так и французы, британцы, американцы и даже некоторые германские генералы, отправлявшие Маннергейму оружие и боеприпасы с трофейных складов транзитом через тех же шведов и датчан. Во-вторых, мне нужно было потренировать советских десантников из сорок первого года, продемонстрировать им правильные приемы скоротечных операций, чтобы подготовить к роли кадрового ядра при посвящении тамошнего товарища Сталина в ранг Патрона.
— И это у вас получилось, — хмыкнул Виссарионыч. — По моему глубоко квалифицированному