Две стрелы Инги не попали в цель – он выбыл из борьбы. Илма, прижав руки к лицу, стояла, испуганно глядя на него, дернулась было навстречу, но, видимо, наткнувшись на его взгляд, остановилась. Двое стрелков продолжили спор.
Теперь первым вышел на линию Хуурту, придирчиво осмотрев каждую отобранную стрелу, изготовился, перестал улыбаться и, не меняясь в лице и в скорости движений, не обращая внимания на крики зрителей, послал все три стрелы в цель. Обернулся по сторонам, снова вжал голову в плечи, словно ожидая осуждения, и улыбнулся всем своей странной улыбкой.
Народ возбужденно шумел, восторгаясь меткостью малознакомого лаппи-охотника. Дети кинулись дотронуться до стрелка, девчонки улыбались и что-то говорили ему все разом.
Эйнар, подойдя к линии, подождал, пока все успокоятся, присмотрелся к щиту, уже так далеко отодвинутому, что многим было и не дострелить до него, прислушался к воздуху. Примерился, поднял лук повыше. Только две стрелы попали в цель. Эйнар посмотрел на руки, на лук, пожал плечами и, склонив голову набок, пошел к своим. На лице его блуждала улыбка – он опять победил Инги да и всех участвовавших в соревновании руотси. Тут он хлопнул себя по лбу, развернулся и первым подошел к Хуурту сказать слова одобрения. Вдвоем, окруженные толпой зрителей, они подошли к хёвдингам.
Гутхорм подтвердил награду. Зрители зашумели, одобряя щедрость херсира. Привели молодых пленниц, привезенных с Саба-йоги. Добровольные советчики придирчиво осмотрели и чуть ли не ощупали каждую с ног до головы, все наперебой советовали, какую брать. Хуурту смотрел на них растерянно.
Гутхорм тем временем заговорил с ним. Хельги пришлось помогать в переводе. Лаппи, как и все охотники, тяжело говорил на северном языке. Гутхорм спросил о южных соседях, новых вендах, переселяющихся все ближе сюда, на север. Хуурту, подбирая слова, сказал очень длинную для себя речь:
– Лес подрубят, пожгут, запашут. Не глубоко, не как ваши. Скот немного разводят на брошенных полях. Охотятся… странно охотятся, словно следующего года не будет. Найдут стадо оленей или косуль, перебьют всех. Я им говорю, зачем всех бьешь? А они смеются: другим не достанется. Реку весной перегородят, запруду устроят, рыбы набьют столько, что половина сгниет, потом весь берег тухлятиной воняет. Я им говорю, куда столько бьешь? А они говорят, рыбы много, ее не жалко. Ну, так это слова… А сколько же река может родить? Для них эти реки чужие… А чужую девку, как ни повернешь, все одно, не детей же ей твоих растить.
– Как думаешь, останешься здесь или дальше на север пойдешь?
– Посмотрим, перезимую рядом с Доброй Илмой, поброжу по лесу. Охотники говорят, здесь косули много, бобра, куницы, да я и сам вижу. Путь здесь лосиный большой, сейчас идти будут и весной пойдут.
Девушки ждали. Охотник снова повернулся к ним, не слушая советов, взял за плечо одну. Она была выше него ростом, крепкая, вовсе не похожая на рабыню, в платье с вышивкой, передник в темно-синюю полоску, серые глаза смотрели холодно и насмешливо.
– Вот эту девчонку я, пожалуй, возьму, – охотник подтолкнул ее к Гутхорму. Тот подтвердил переход рабыни в его собственность. Хельги и неревцы свидетельствовали.
– Пошли, – взял Хуурту ее за руку. – Как тебя зовут-то? Саукко, Выдра? Лучшее имя для жены охотника!
– Ты назовешь ее женой? – строго спросила Гордая Илма, оказавшаяся у них на пути.
– Если Добрая Илма говорит за нее…
– Говорю! Я знаю род ее, если не обидишь, она может принести тебе удачу, а я хорошее приданое приготовлю для настоящей свадьбы!
– Сговорились! – На лице охотника застыло выражение изумления от происходящего. – Как по первому снегу схожу на охоту, добуду лося, тогда соберу свадебный пир, приглашу свидетелей на свадьбу, так!
Гордая Илма посмотрела на Хельги. Улыбнулась. Сосед знал свое дело. Осталась дочь Саукко в этих лесах! А уж Илма постарается, чтобы свадьба была настоящая, с приданым и свадебным даром от охотника. Хотя надолго ли задержится здесь этот странник, кто знает.
Вокруг радовались зрители, девчонки и мальчишки разносили ковши с бьёром – не было ни осени, ни грядущей зимы, ни войн, ни похода заморского вождя: как всегда в игре – большое время остановилось.
* * *
Луг, протянувшийся от дома Хельги до святилища, теперь превратился в поле для игры в мяч. Появился и сбежавший было после обидного проигрыша Инги, сумрачно веселый и сосредоточенный. Участники скинули верхнюю красивую одежду, игра предстояла жаркая. Расставили игроков по силам или ожиданиям. Годи установил мяч, отошел в сторону и крикнул начинать.
Побежали навстречу друг другу парни, столкнулись так, что отлетели друг от друга, сцепились, завертелись в схватках, пытаясь откинуть мяч своим. Земля тряслась от топота и падений тел, столкновения становились все ожесточеннее, женщины визжали от ужаса и восторга, а старики-лесовики, оставшиеся зрителями, лишь качали головами – если эти парни таковы в игре, каковы же они в бою?
Мяч надо было закатить в ворота святилища, и продвижение одних вызывало сопротивление других, но после перехвата мяча только что наступавшие занимали оборону.
Радости движения и преодоления хватило ненадолго. После нескольких заносов в ворота, когда грязные, потные и радостные игроки уже достаточно измотались, набили шишек и синяков, игроки преувеличенно замученными голосами стали требовать выпивки.
Годи, следивший за соблюдением правил во время игры, набегавшийся вместе со всеми, поднял руку и, окинув взглядом притихшую толпу мужчин и мальчишек, спросил Гутхорма:
– Согласится ли херсир помочь завтра в одном деле? Если дело удастся, Гутхорм с людьми могут остаться сверх обычного срока и попировать еще пару дней.
– Какое же дело требует помощи херсира? – приосанился Гутхорм, измазанный грязью до самой макушки.
– Огонь без новых дров пожирает себя, вода без притока застаивается и портится, – начал издалека Хельги.
– Красиво говоришь, Хельги, – догадался по зачину Гутхорм. – Род без свежей крови хиреет.
– Объединение родов сопровождается дарами. Дары порождают время годового круга, время порождает имущество, имущество порождает доброе семя, семя порождает истину, истина укрепляет род.
– Род создает память! – продолжил слова Хельги Гутхорм. – Увязать прошлое с будущим,