— Я возьму свою стаю, и мы немедленно приступим к поискам. Возможно, это затянется надолго. Как только смогу что-то выяснить, сообщу вам.
— Хорошо, Анриль. Удачи, — пожелал я.
Гончая отключила оборудование и быстро вышла. Мы с Линой направились в сторону своих покоев.
— Это воспоминание… так внезапно, — произнесла химера. — Оно вспыхнуло в моём сознании как ассоциация.
— Теперь мы наверняка знаем, что твоя амнезия обратима, — сказал я. — Извини, мне нужно кое-что сделать. Увидимся завтра.
И я с почти неприличной скоростью направился в лабораторию. Когда я набирал код на панели ящика, то уже задыхался. Если когда-нибудь останусь без дозы, я, конечно, не умру, но масса неприятных ощущений обеспечена точно. Интересно, что бы меня ждало потом? Безумие?
Как я и предполагал, на следующий день Лина начала расспрашивать меня о нашей миссии на Земле. Я объяснил ей, что за много световых лет отсюда существует могучее государство, центром которого является так называемый сектор Драконьего Когтя. Неофициально нас так и называют — Драконий Коготь. Наше государство живёт по симбиотическим принципам: каждый вид выполняет ту задачу, для которой он лучше всего приспособлен. Мы следим за развивающимися видами по мере возможности и не даём им себя уничтожить. К сожалению, подобные случаи известны. Мы, ротасс-нок'ан, были когда-то могущественным государством, но уничтожили сами себя, почти истребили свою культуру. Драконий Коготь спас и приютил последних из нас, остатки ста родов, которых когда-то было более пятисот. Люди уже несколько раз едва не убили себя, и вот теперь мы старались не допустить разработки нового сверхмощного оружия или прихода к власти какого-нибудь агрессивно настроенного политика. Словом, изо всех сил мешали людям развязать очередную войну, потому что скорее всего она стала бы последней в истории этого вида.
— А чем занимаешься ты?
— Я — ликвидатор. Я уничтожаю крупные объекты. Людей могут убить и гончие, если это необходимо. Или просто чуть-чуть «исправить» им мозг. Я — последняя инстанция, когда нужно не просто что-то подправить, а уничтожить.
— А координаторы…
— Мозг сообщества, его нервная ткань. Внутри вида существуют свои системы власти, но, когда дело касается взаимодействия с другими цивилизациями, мы подчиняемся координаторам. Они объединяют все виды, они передают друг другу информацию на колоссальном расстоянии. Во время войны или на «диких» планетах они управляют нами, в повседневной жизни — помогают общаться представителям разных видов и культур, обеспечивают наше согласованное взаимодействие. Как нервная ткань.
— И это всех устраивает?
— Это удобно. У координаторов нет личных целей, по сути, это идеальные правители. Им главное, чтобы всё работало. Пока это так, они не вмешиваются во внутреннюю жизнь другого вида. Например, ротасс-нок'ан сохранили традиционную родовую систему управления и после того, как присоединились к Когтю. Координаторам в голову не придёт решать какие-нибудь внутренние родовые споры. Такая приятная иллюзия независимости…
На самом деле взаимоотношения видов на Драконьем Когте были очень сложными, и их трудно было понять. Координаторы в этом плане защищали нас от межвидовых конфликтов. Не подчиняя, направляли.
Анрили и её разведчикам, видимо, было стыдно, поэтому они развернули бурную и оперативную деятельность. А, может, им просто повезло.
— Мы его нашли, — доложила гончая через несколько дней. — Мужчина-мутант с генами человека и пса, себя называет Волчарой. Внешнего сходства с волчьими не имеет, но у него сильно развиты обоняние и слух, ушные раковины подвижны, обострённое чувство опасности. Прибился к одной из повстанческих группировок, при поверхностном анализе мыслей, связанных с проектом «Нефелим», обнаружить не удалось. В той группе, где он состоит, есть несколько сильных телепатов, с одним из которых Волчара, кажется, состоит в дружеских отношениях.
— То есть, он не состоит из двух разных частей, как Лина? — уточнил я.
— Нет, генетически он однороден. Есть ещё кое-что: мы считали поверхностные мысли главаря этой группы. Его называют Командиром, настоящего имени нам узнать не удалось. У него есть какой-то интерес, связанный с проектом «Нефелим». К несчастью, его мысли перебиваются думами о поиске новых членов отряда.
— Как считаешь, много эти люди могут знать?
— Трудно сказать, — гончая задумалась. — Мы продолжаем наблюдение за этой группой, но их телепаты ограничивают наши возможности. Велик риск, что эти мутанты почувствуют наше присутствие.
— Координаторы пока не знают, что делать с этим проектом?
— Склоняются к варианту «уничтожить», — ответила Анриль. — Но им по-прежнему нужно больше информации.
— Я бы хотела посмотреть на этого Волчару, — вдруг вмешалась в разговор Лина. — Возможно, тогда я смогла бы вспомнить ещё что-нибудь.
— Опасно, — ответила Анриль. — А захватить этого Волчару и прочитать его здесь нам не разрешают. Координаторы настаивают на наблюдении за объектом в «естественной» среде обитания.
— Сайринат? — Лина посмотрела на меня почти умоляюще.
— Возможно, стоит рискнуть. Нам нужна память Лины.
— Это очень сложно. Он почти постоянно торчит в здании, которое повстанцы именуют «базой». Это их общежитие.
— Но иногда он на улице бывает? — спросил я.
— Только иногда, когда совсем надоест в четырёх стенах.
— Эта их база находится на окраине?
— Да, — подтвердила Анриль.
— Тем проще. Украдите для Лины какую-нибудь неприметную одежду. Пусть гуляет недалеко от базы под вашим присмотром. В конце концов, её учили убивать, так что постоять за себя сможет.
— Сайринат, я…
— Не любишь убивать, я помню. Но тебе не обязательно это делать. Я лишь говорил о том, что ты можешь защитить себя.
— Эта идея не кажется мне разумной, — сказала Анриль. — Тем не менее, попробовать можно. Завтра добудем одежду и выведем Ангелину в город.
Чувство времени неожиданно оглушило меня. Завтра. На следующие сутки. До которых осталось всего четырнадцать часов. Десять из которых я просплю. Мне стало неуютно.
— Значит, договорились. Лина, пойдём в лабораторию. Надо, наконец, понять, как избавить тебя от этого препарата.
Я вышел из зала резко, даже не глядя, идёт ли химера за мной. Она сумела догнать меня только у самой лаборатории.
— Что опять случилось, Сайринат? — недовольно спросила она.
— Ничего, — ответил я, набирая код на двери. — Мне неприятно при мысли, что ты уйдёшь из Логова зависимой от этой химии.
— Мне надо принимать это средство всего лишь раз в два дня. А я