Ландскрихт чуть склонилась, одновременно легонько покантовав Завирдяева. Теперь ее лицо смотрело прямо в его.
— Я все это рассказываю, потому что отдельные пункты из приведенного хоть и не являются каким-то открытием, но в зависимости от мировоззрения рассматриваются многими людьми, как конспирология. Вот, к примеру, кому-то кажется вздором мысль о целенаправленной оккупации Соединенными Штатами своих союзников, кто-то искренне считает, что мирный пакет не подписан исключительно потому, что обе стороны опасаются деконвенции. На деле Оккупация имеет место, а мир не заключают не из опасения деконвенции. То, что я вам рассказываю, мне достоверно известно. Кстати, Седьмой Штаб вы видели?
— Нет, не успел на должном уровне разобраться с оптической системой, точнее некогда было, когда пролетал Антарктиду. А в документе я про него уже прочитал, так что меня не надо убеждать. Уже до вашего появления я прочел много интересного. Удивительно, как я не вспомнил некоторые вещи, пока не оказался на корабле и не взлетел.
— У вас вдобавок ко всему еще в голове биочип. Знаете как он работает?
— В общих чертах представляю. Вообще его ведь называют нейрочип. Это нейростимулятор, иногда имплантируется в медицинских целях.
— Правильно, еще его сравнивают с лампочкой от которой у собаки слюна течет. Какой же вы… Вас даже уговаривать не пришлось. Это вы помните?
— Помню, а что такого? Одно время была мода встраивать в голову разные чипы и интерфейсы. Я, признаться в начале думал, что туда какие-то файлы записаны. Это тогда позабавило врачей. На деле он куда проще, чем хранилище файлов. И при медосмотре, никаких вопросов — нейростимулятор, что такого? Я про медосмотре уже там, в обычной жизни. Я про этот нейрочип знал, только обстоятельства имплантации помнил другие, фиктивные.
— Файлы, как вы это назвали, вам непосредственно в мозг вколотили. Не цифровые файлы, разумеется, а курс дрессировки, я по-другому это не назову.
— А что такого? Знаете, как это здорово работает? Я словно киборг. Надо чуть напрячься, и в голове суперсекретное сообщение звучит, о котором я и сам не догадывался. И никто его не подслушает и не взломает.
— Сколько вам лет тогда было? Ладно, проехали. Так вот, всем ранее рассказанным я хочу довести до вас мысль о том, что заканчивать Войну в общем-то сейчас никто и не собирается. Случись такая война в прошлом веке, это в конечном счете свело бы всю цивилизацию на нет, а сейчас есть реакторы, дающие энергии столько сколько потребуется. Химическая промышленность с помощью этой энергии сделает все, что нужно из всего что захотите. Медицина опять же. Вы же знаете, что еще в прошлом веке какая-нибудь онкология звучала, как приговор, а сейчас… Мусор теперь не проблема — электрической дугой можно расщеплять все это на какие угодно составляющие, да не мне вам рассказывать. Суперфедерант, правда немного сместился на обочину этого прогресса, я про мусорные кризисы, — она усмехнулась. — А в целом сейчас существование в условиях Войны возможно, а если Война конвертируется в полностью орбитальную, то будет совсем хорошо. Хорошо, разумеется для хозяев, а не для черни, хотя, на беглый взгляд, и их жизнь станет, как говорили у вас, лучше и станет веселее. В общем, где-то с шестнадцатого-семнадцатого года был взят курс на конверсию. Про Конверсию не буду рассказывать — это та самая Конверсия Военного Процесса, которую и так постоянно описывают во всех красках. Мне нечего добавить.
Скажу лишь про одну мелочь — есть два подхода. Первый — сначала конвертировать Войну, и привести тылы к общему желаемому виду. Так мыслит в частности Оппенгеймер. Другой подход — это сначала работа с тылами, а потом Конверсия. Это, как нетрудно догадаться, Харлингтон.
Как вы понимаете, а если не понимаете, то я вам лишний раз скажу, что это практически одно и то же.
Теперь поговорим о том что означает эта самая работа с тылами. Тылы, как вам известно, пребывают, на первый взгляд, в удручающем состоянии — куча внутренних конфронтаций, и это не считая остальных мелочей вроде социальных проблем. Зачем понадобился Суперфедерант, мы уже поговорили, хотя с дальнейшим ходом Войны к его предназначению добавилось еще функций. Сейчас не о нем.
В целом, несмотря на внешнюю разруху, тыл блока, это сообщество всех ваших, то есть наших стран вполне функционально — оружие от четвертого-пятого классов до высшего прецизионного производится и разрабатывается, продовольствия достаточно, свежие силы на фронт поступают. Люди заняты.
Тем не менее, налицо определенные недостатки, которые в будущем необходимо устранить. И их хотят устранить.
Главным ядром тыла является так называемый Большой Ассемблер, он же Конвейер — это все тот же хорошо известный ВПК, только в годы Войны он, образно говоря, из обычного крепыша перекачался в стероидного монстра. Фортификация предприятий опять же. Его, Ассемблера, предприятий.
Этот шаттл они построили за год, хотя, конечно были предыдущие прототипы с обычным ядерным двигателем, обширная частная программа исследований и предварительные прототипы термоядерного двигателя. Тем не менее, до Войны такая постройка вместо одного года затянулась бы на десятилетие. Ну или около того.
Может, вы знаете ту историю с советским ВПК, тем что был в Первом Союзе. Да, он окутан множеством глупых легенд, но кое-что они действительно умели и делали. При этом на желание обывателей иметь модные побрякушки вроде джинсов и CD плееров клался, как это говорили, большой болт.
Потом этот ВПК разлетелся в ржавые клочья, а вот простые люди смогли позволить себе видеомагнитофон… та еще история. Забавно, я вам про вашу же страну рассказываю. Ладно, это нормально.
Так вот, теперешний Ассемблер по своей мощности не идет ни в какое сравнение с советским ВПК. Он также в определенной мере угнетает устремления простых людей к разнообразию бытовых условий. К шику. И также в случае подписания мирного пакета, которого, правда, не будет, Ассемблер мог бы повторить судьбу советского. Хозяева, то есть те, кто возглавляет AEX и GBA, этого совершенно не