О том, как шли поиски, нас информировал Алик – такой же квартирант и студент, как и все мы. Но, в отличие от нас, он был земляком бурового мастера: оба они были уроженцами одного и того же села из Сальяна. Алик был нашим информатором, и мы его искали; даже можно сказать, ребята за ним охотились. На автобусной остановке, возле автоматов с водой, где всегда было многолюдно, часто можно было видеть пять-шесть парней, которые вроде стояли без дела и о чём-то весело болтали, иногда хохотали хором – убивали время. А на самом деле они не бездельничали, искали Алика. Вот наконец и Алик: он сошёл с автобуса Локбатан – Баку; наверно, домой идёт.
– Алик, Алик! Привет, Алик. Как твои дела? Иди сюда, Алик. Куда ты торопишься? Вы посмотрите на него, ребята! Он даже не считает нужным хотя бы на одну минуту задержаться в культурном центре Баилова и выпить стакан воды из этих красивых автоматов. Так нельзя, Алик. Каждый квартирант Шанхая обязан пить ежедневно минимум два стакана газированной воды из автомата: первый – без сиропа, второй –
с сиропом. Иначе автоматы не будут работать; их закроют, и мы останемся без холодной воды и будем вынуждены пить белую, как молоко, хлорированную воду из-под крана.
– Ему некогда. Он же не бездельник, как мы; человек и работает, и учится.
– Ну, Алик, шутки сторону. Как твои дела? Слава богу, что всё нормально. А теперь скажи, пожалуйста, Алик: твой земляк нашёл человека?
Алик уже был в окружении студентов Шанхая, которым позарез нужна была дешёвая хорошая квартира. А эти два параметра – дешёвый и хороший – несовместимы. Но в данной ситуации каким-то чудом они совмещались: буровой мастер хотел сдавать квартиру недорого, по уже установленной средней цене в Шанхае, и его квартира была со всеми удобствами; то есть хорошую квартиру сдавали дёшево. Всё было очень заманчиво. А вот как попасть в список кандидатов – это было проблемой. Если Алик – земляк, односельчанин бурового мастера не попал в список, значит, жюри было очень строгим.
– Нашли… гм. Думаете, так просто, что ли? – отвечал Алик спокойно. – Ну как вам сказать, ребята? Даже затрудняюсь. У них на примете есть два-три человека, они их обсуждают. Вот что могу сказать вам.
Значит, на примете есть два-три человека. Алик не знал их имён, может быть, и знал, но не хотел об этом говорить. Вопрос был исчерпан, и с Аликом обсуждать уже было нечего.
– А твои личные дела как, Алик? Как идёт учеба?
Алик учился в строительном техникуме. А у шанхайских парней техникум не котировался, потому что если не все они, то, во всяком случае, подавляющее большинство их училось в высших учебных заведениях: в университете, АзИ и нархо-зе, который в то время неофициально назывался институтом завмагов, политехническом, педагогическом, медицинском институтах. Алик был в курсе дел, поэтому без серьёзных причин не задерживался возле автоматов с водой и не любил возиться с этими высокомерными эгоистами. Если бы не было ажиотажа, связанного с квартирой бурового мастера, Алик, наверно, до конца своей учёбы чуждался бы их, а те, в свою очередь, не считали бы нужным якшаться с ним и обсуждать какой-либо вопрос.
– Учёба? Да так, вроде ничего. Сейчас я с работы. Устал, домой пойду, – так сказав, Алик как-то виновато улыбнулся и пошёл.
А как только он ушёл, ребята стали говорить, что он, то есть Алик, нашёл себе хорошую девушку и уже с ней встречается; их даже видели в городе, когда они вместе гуляли. Все студенты Шанхая хотели найти себе девушку – ещё бы! – а кое-кто, в том числе и Алик, уже решил этот вопрос. Вообще-то, на этот счёт у шанхайских парней были свои взгляды: они считали, что молодой человек должен учиться, жениться ему рано, но он должен дружить с девушками и с кем-то из них встречаться; серьёзно или несерьёзно – это не имело значения, по их мнению, у студента должна быть девушка и он должен с ней встречаться. Но для этого нужна была материальная база. А студенты Шанхая были бедны, плохо одеты, и это затрудняло их успех. Чтобы улучшить своё материальное положение, надо было работать. А это было несовместимо с учёбой на дневном отделении. Да, безусловно, при сильном желании можно было устроиться где-нибудь сторожем в ночную смену или же чернорабочим – во вторую смену. Но это тоже не помогало; добиться ощутимых результатов не удавалось, наоборот, работающий студент-очник из-за отставания в учёбе часто лишался стипендии.
В Баку было много красивых девушек всех национальностей. Это и дало повод какому-то неизвестному поэту сочинить стихи, в которых описывались эти девушки. Стихи были в стиле мейханы – это особый, апшеронский, жанр стихосложения, главная особенность которого заключается в том, что эти стихи сочиняются устно, их нельзя опубликовать, а можно только негромко петь под аккомпанемент какой-то уже известной мелодии. Мастерами этого жанра считаются выходцы из бакинских деревень. Эти стихи тоже, наверно, сочинил один из мастеров мейханы; некоторые слова из них помню даже сейчас, строки же, посвящённые русским девушкам, помню точно:
«Аларсан рус гызыны,
Ев-ешийи чист елийер».
То есть, если возьмёшь русскую девушку, в твоём доме будет чистота и порядок. Это хорошая характеристика.
Два или три раза попадал я в такие компании, когда Алик беседовал со своими близкими товарищами, а я был третий и всего лишь в статусе пассивного наблюдателя: в их разговор не вмешивался, только молча слушал. На каком-то этапе этих бесед друзья спрашивали:
– Как твои личные дела, Алик?
– Личные дела – ничего. Сейчас я устал. Был на карьере. Грузил один самосвал, получил пятнадцать рублей, и, слава богу, есть деньги на хлеб.
Алик учился и работал. У него была необычная работа. Он был оформлен в какой-то строительной организации рабочим. Но каждый день на работу не ходил, зарплаты тоже не получал. На работу он ходил тогда, когда ему нужны были деньги. Суть этой работы