Бран остался и постепенно стал так же весел и хитер, как когда-то до ранения. И мне показалось, что руку к его окончательному выздоровлению приложила одна ученица знахарки, мило зеленеющая при его виде.
Свадьба по Халифатским традициям была скучна, высокопарна и утомительна. Единственной радостью было для меня знакомство с сыном Кирима, тот был уже довольно взрослым парнем двенадцати лет, давно не ожидавшим возвращения отца, тем более — с мачехой. Но мне удалось покорить его, пригласив покататься на ковре-самолете.
А в основном приходилось всю неделю свадебных пиров проводить на женской половине: в закрытой зале, устланной коврами и подушками, чинно сидя с родственницами и соседками Фарида. Познакомилась со вдовами старших братьев Кирима, но это были такие погруженные исключительно в хозяйство или праздность женщины, что у нас с ними совсем не было тем для разговоров. Безумно не хватало моих орчанок деятельных и веселых, прозрачного неба степи, ветров свободы…
Традиции Халифата были долгими и утомительными. Чаще всего невесте в них отводилась роль истукана: прийти, постоять молча, пока тебя разглядывают и обсуждают, желательно опустив очи долу, уйти, вовремя поклониться и так далее. Нет, Кирим пытался мне объяснить, что вот это первый дар старшего в роду — это приветствие невестки и обещание достатка… но для меня это было пустым звуком, и я просто спрашивала: что от меня требуется. Требовалось встать, сесть, показаться, получить подарок, показать гостям, надеть подарок, показать опять гостям, потом, наконец, уйти и сидеть среди женщин — тоже чтобы на тебя смотрели и обсуждали. Сперва я еще и халифатский не знала, но способности сильфиды быстро помогли мне его освоить. Ничего приятного обо мне — неизвестной приблуде без роду и племени, пусть и магичке с богатом приданым — не говорили, конечно. «Но на роль второй жены, конечно, пойдет, все равно наследник уже есть».
Главный ритуал свадьбы представлял собой простое принесение клятв, причем, только мужем. Меня, одетую в алое с рисунком в виде французских королевских лилий желтой нитью, отливающей на солнце золотом, платье и в накидке с капюшоном и длинным шлейфом, проводили в храм рода УраноФэ. Это было простое одноэтажное здание, все стены которого от пола до потолка были заставлены вылепленными из глины лицами людей: одни улыбались и озорно подмигивали, другие смотрели строго и серьезно. Были тут и дети, и старики, и женщины. Кирим рассказывал, что это все его мертвые родственники, здесь были и изображения его братьев, и матери. Изображение его отца уже тоже было изготовлено и стояло в сейфе — после его смерти Кириму предстояло поместить ее на полочку. Если вдруг что-то случалось, и одна из масок разбивалась от старости или случайно, считалось, что этот член рода уже родился в мире вновь, а его старое имя должно быть забыто. Когда же человек совершал преступление, его маску нужно было разбить. Впрочем, иногда, если род не считал преступление настолько страшным, маску просто скрывали в потайных ящиках или комнатах или, разбив, лепили заново по памяти, чтобы духу предка дать возможность продолжать следить за своими потомками.
Во время свадьбы невесте в Халифате ничего не требовалось делать, только прийти и присутствовать. Все делали ее родные, жених и его семья. Так как у меня родственников в этом мире не было, а Халмира я решила не тащить, роль моего посаженного отца исполнял Фарид. Он сперва расхваливал перед масками предков меня как невесту, будто товар, потом вступил Кирим и клялся любить, опекать и защищать меня и наших детей до конца своей жизни. А я в это время просто смотрела в лица масок, заглядывала в пустые глиняные глаза. На самых древних изображениях они были или закрытыми, или и вовсе пустыми провалами, только на новых были вылеплены веко и зрачок, условно обозначены ресницы… тут одна из масок — изображение полной женщины из свежих, кажется, это была мать Кирима, подмигнула мне глиняным взглядом. Я, вздрогнув, вынырнула из транса и подняла взгляд на своего мужа:
— Клянусь любить свою жену до конца жизни и быть верным ей всегда, — закончил он свою речь необычным для этого общества образом. Его отец закатил глаза. Вообще-то верность здесь считалась обязанностью женщины, у мужчины могли быть и наложницы, и несколько жен, лишь бы он мог их всех обеспечить.
— И я клянусь любить тебя и заботиться о тебе до конца нашей жизни, — нарушив ход ритуала, прошептала я и вновь посмотрела на ту маску. Но она была обычной, глиняной, и не шевелилась.
Гости удивленно зашептались из-за нарушения ритуала, но Фарид поспешил отвлечь всех, объявив, что чувствует, что Предки рода благословили наш союз, а потому нужно скорее преступить к трапезе, чтобы порадовать их.
За столом мы просидели недолго. Фарид планировал теперь уже второй-третий-десятый день свадьбы: гости, застолья, праздники, вынос простыни, благословение на богатый приплод… я посмотрела на Кирима умоляюще, и тот понял меня без слов. Едва час просидев за столом, мы просто схватили Амира и вскочили на ковер-самолет, чтобы лететь домой.
— Я буду тебе присылать письма с соколом! — прокричал Кирим отцу.
— И мы прилетим погостить… когда-нибудь… скоро! — добавила я. — С подарками прилетим!
Фарид лишь махнул рукой:
— Ох, уж эти стихийные ведьмы. Откуда только на наши головы?
Эпилог
Чтобы поменять мир, требуется много лет работы многих разумных: людей и орков. Но он менялся. Выросло и развивалось первое государство орков, изгои из других племен с радостью вступали к Соколам, остальные племена, что поумнее, старались заключить мир, уже говорили о присоединении Псов к Соколам — тем требовалась защита от людских захватчиков и от наступления Коней с запада.
По договоренности с ПранСидой и СакрКрушем, я начала ослаблять те путы магии, что когда-то были наложены дриадами на их детей. Благодаря поднявшемуся уровню жизни не было такого числа болезней и голода, дети выживали, им уже не требовалась сила зверей. Поэтому можно было выпустить их силу, которой они были наделены при рождении, на то, чтобы она не питала тело, делая его большим и сильным, а позволить использовать эту магию. Таким образом, и разум ребенка не будет так склонен к агрессии и выстраиванию иерархии, поэтому ему не потребуется жестких ограничений в виде связей племени.
Правда, сразу все менять мы не решились — было бы странно, если бы вдруг все дети стали куда физически слабее