– Погоди, я сейчас. – Граф снова скрылся и вернулся с ключами от автомобиля в руках. – Зачем тебе платить за фуникулер, я отвезу.
Только тут Саша заметила знакомый темный автомобиль, припаркованный чуть дальше по улице, за домом Фионы. Посмотри она налево, выходя из дома, не сунулась бы во двор и не чувствовала себя так глупо.
Машина графа стремительно рванула с места, обогнула угол дома напротив, пронеслась мимо старинного палаццо с такими же зубчатыми стенами, как у замка, и по единственной относительно широкой улице средневекового борго вырулила к крепостным воротам. Не прошло и пяти минут, как Роберто припарковался у станции и, словно так и должно быть, вместе с Сашей зашел в кафе.
– Вау! Роберто! Che piacere! Симона и Джованна расцеловали воздух у обеих щек графа, а он по обыкновению смутился.
– Снова тайны?
– Ой, не то слово! Давайте, садитесь, я сейчас лопну от нетерпения! – Симона помахала бармену – Еще два кофе!
Саша все еще не могла опомниться. Еще вчера она вздыхала, поглядывая на стены замка, а сегодня их компания вся в сборе.
– Ждем комиссара? – Пошутил граф, но подчеркнуто вопросительно посмотрел на Сашу.
– Ой, какие нам теперь комиссары, – рассмеялась Симона, – бери выше, ее бойфренд теперь полковник карабинеров.
– Растем! – покачал головой Роберто, а Саша не поняла, как он воспринял эту новость.
– Слушайте, я вам такое расскажу! – Симона округлила глаза. – Я забила в поисковик в интернете фразу про веревку и знаете, что нашла? В 1903 году в Сиене были совершены два убийства. Две девочки пяти лет, Вероника и Тереза. Их обеих нашли в подвале. В одном и том же.
– А веревка? Так же завязана?
– Ну! Я вам про что? По веревке и нашла. Информации мало, вообще бы не было, но кто-то из журналистов года три назад делал репортаж по телевидению о той старой истории.
– Убийцу поймали?
– Да, убийцей оказался местный парень, у него были глюки, и ему призрак велел убить.
– Призрак?
– Ну да, парень нападал на других девочек, но не убивал, отпускал, а когда его спросили, зачем убил в этот раз, он рассказал, что ему всегда снились плохие сны. Он видел воду. Много воды и тени. За ним бежал призрак, он боялся, и не мог двинуться. И однажды призрак нашептал ему, что надо убить.
– Он это у Лавкрафта вычитал? – поднял брови Роберто.
– Почему у Лавкрафта?
– Так у него всегда много воды и все его ктулху оттуда тянут руки.
Все переглянулись.
– Хотя не мог, Лавкрафту в 1903 году было только 13 лет.
– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Симона.
– А я телевизор не смотрю, я книги читаю.
– Зря не смотришь, – буркнула обиженная художница, – если б я не нашла в интернете эту информацию, не узнала о передаче по тв, мы бы вообще никаких зацепок не имели.
– Значит, едем в Сиену?
– Зачем? – удивились девушки.
– Как зачем? Статьи в старых газетах в архиве читать. Что-то вы совсем нюх потеряли, сыщицы.
Симона и Саша вскочили с места: – Прямо сейчас?
– А что тянуть? Машина ждет. – сделал граф приглашающий жест.
Джованна помотала головой:
– Я пас, мне редактуру книги вычитывать, у меня сроки. А вечером кейтеринг, банкет на ферме у Сан Джиминьяно.
– Деловая! – состроила физиономию Симона. – Это твои «Ньокки по четвергам»?
– Они.
– А почему ты так назвала книгу? Почему именно ньокки и по четвергам? – полюбопытствовала Саша.
– А это все итальянцы знают – хором ответили подруги. – Giovedì gnocchi, venerdì pesce, sabato trippa -Четверг ньокки, пятница рыба, суббота триппа.
– И что это значит?
– Эту надпись до сих пор можно увидеть в старых тратториях. ⠀Это поговорка о том, как ели в старые, особенно в голодные послевоенные времена. В четверг хотелось поесть плотно и сытно перед постной пятницей, и лучше всего подходили ньокки, нужны были мука и картошка для клецков и простой томатный соус. В пятницу католики постились, а значит ели рыбу. В субботу уже хотелось чего-то сытного, мясного, а что может быть лучше для небогатой семьи, чем рубец- триппа.
– Никогда не слышала, – вздохнула Саша, еще раз почувствовав, что никогда не стать ей тосканкой, вон, граф, лет двадцать тут живет и все равно чужак. Это все равно, что она начала бы вспоминать песни и мультики своего детства – для всех присутствующих они были бы пустым звуком.
До Сиены они добрались меньше чем за полчаса, но в этот раз красоты города треченто им были не интересны. Симона еще по дороге позвонила какому-то знакомому, тот своему знакомому и в архиве их приняли как родных.
В Лигурии Саше пришлось до тошноты перелопатить старые газеты лет за пять прежде, чем нашлась нужная информация. Здесь все было проще, они знали год, и вскоре оцифрованные старые сиенские газеты уже вышли на экраны компьютеров. Втроем справились быстро.
Все было именно так, как и рассказала Симона. Журналисты нагнали мистики, связывая убийства и видения Джованни Джоли, так звали убийцу, с темной стороной древнего города.
Джованни Джоли считали тронутым, даже мать говорила, что сын родился «глупым». Ему снились кошмары. Он даже падал ночью с кровати, «убегая» от призраков. Поймали его случайно, в 1903 году о ДНК никто и не слышал, поэтому шансов у следователей было немного. Но в разговоре с карабинерами швейцар палаццо рассказал, что у него дважды просил ключи от подвалов молодой уборщик, швейцар еще подумал, какой ответственный молодой человек, работы не боится. И ключи он точно просил в день исчезновения второй девочки, Терезы.
Джованни Джоли арестовали, и он сразу признался, бесхитростно рассказав следователям, что убить ему приказал призрак. Терезина, вторая выжившая девочка, его опознала.
– Как такое возможно? То же самое палаццо, и имена девочек те же самые.
– И главное, никто не вспомнил эту историю.
– А кто мог вспомнить, если она случилась в 1903 году? Никого уже нет в живых.
Газеты в подробностях расписывали судебные заседания. Джоли вел себя очень странно, путался в показаниях, иногда издавал громкие крики, смеялся. В перерывах грыз сухой хлеб, не обращая внимания на происходящее вокруг.
На вопрос, почему одну девочку он убил, а другую нет, подсудимый ответил:
– Нож не резал, им только кололи, поэтому я вонзил его в грудь и все.
В газетах были рисунки художника, изображавшие странный узел на веревке, напоминающий печать. На вопросы, что это означает, Джоли смеялся и говорил, что надо спросить