- Меня, если честно, мало интересует ваша мотивация, заставляющая отказаться от приёма жемчужины, да и гарантировать амнистию я не буду, в особенности после упомянутых обстоятельств с фермой, но о причинах столь негуманного обращения с иммунными я бы всё же хотел узнать.
- А тут нет никакого секрета: нужны, как вы выразились, иммунные дети, правда, у нас принято называть их толерантными, но суть вещей от этого не меняется.
- Зачем, ведь у вас имеется несколько тысяч рабов, и на две трети меньше иных внешников было? Для чего нужно столько людей? Ваш кластер хоть и большой, но ресурсы вокруг него весьма ограничены, - удивился я.
- А кто говорил, что мы увеличиваем численность здесь? - парировал Аддий с интонацией как будто я должен об этом знать. - Разве вы где-то видели детей? Хотя бы одного среди тех кого вы рабами называли? - спросил он тоном, в котором читалось возмущение. Но, не дав мне вставить слово, он продолжил: - детей, как родившихся на фермах, как вы обозвали наши инкубаторы, так и тех, что находились в секторах, в возрасте, когда воспитание ещё возможно, мы отправляли туда, - он ткнул пальцем вниз, но тут же пояснил свой жест, - в наш мир, - чем вызвал у меня неподдельное удивление.
- Иммунных в ваш мир? - переспросил я и, дождавшись кивка, уточнил: - это же стопроцентная доставка местных спор?
- Это не важно, так как заражение уже произошло, и теперь это не является проблемой, в то время как численность населения, способного жить в новых условиях без специальных средств, наоборот, проблема номер один нашего мира.
После такого сообщения я некоторое время молчал, обдумывая сказанное, по большому счёту меня не интересовали проблемы внешников, заражение их мира и то, что там теперь происходило, так что именно об этом я и решил ему сообщить, но вдруг Аддий продолжил. Резко сменив тему, он начал рассказ о том, каким великим открытием считался пространственный туннель в новый мир, о первых этапах его освоения в те времена, когда он ещё учился. О том, как он стремился попасть сюда и что для это ему пришлось сделать, но излагал он все тезисно и коротко, вскоре дойдя до момента, когда всё пошло не по плану.
В запрете перемещения местного материала на ту сторону эти внешники были солидарны с другими, и все научные изыскания проводились лишь здесь. А поскольку их биотехнологии были значительно более развиты, чем у остальных внешников, исцеляющие свойства вытяжек из иммунных их не интересовали. В основном этот мир был для них полигоном, позволявшим, как проводить свои эксперименты, так и изучать местные споры, что дало очередной и весьма резкий скачок их науке.
Рабство они ввели сразу, ибо уничтожать появлявшихся в окрестностях кластера толерантных, по их мнению, было не то что не гуманно, а как высказался Аддий “расточительно, ведь это рабочий ресурс”, что отлично вписывалось в существовавшую в их мире кастовую систему. За возможность работать по эту сторону среди учёных происходили настоящие бои, так как почти все возвратившиеся становились весьма знаменитыми. И не только в сферах биологии, биохимии и прочих связанных с этим наук, так как довольно скоро удалось обнаружить других внешников и иные технологии.
Именно взаимодействие с другими внешниками, поиск и анализ технологий нолдов считались наиважнейшими задачами, на которых можно было сделать себе имя и получить некий “ранг”, после которого жизнь в их обществе становилась значительно проще. Естественно, что быстро удовлетворить спрос на работу по эту сторону было невозможно, причём существовала проблема не столько в необходимости возведения новых корпусов и поставки оборудования, сколько в жизнеобеспечении всех по эту сторону.
Но, несмотря на гигантские затраты энергии для каждого прокола пространства, проблемы с обеспечением и прочие трудности, эту сторону активно развивали на протяжении почти пятидесяти лет, пока не произошла катастрофа. Точно неизвестно, что побудило одного из возвращавшихся биоинженеров притащить в базовый мир образцы. Да и, главное, как он это сделал никто так и не определил, да и времени на это не было, так как заражение распространялось стремительно.
В первые дни после того, как стало ясно, что произошло, удалось оцепить заражённую группу строений, установить мобильные излучатели и дезинфицировать даже воздух над ними, что на какой-то миг дало надежду, но увы. Вскоре очаги заражения стали вспыхивать случайно по всему региону, а через неделю уже весь континент был заселён пустышами.
Дальше он продолжал свой рассказ, но стало видно, что его обращение уже близко, так как Аддий то резко менял тему повествования, то замолкал, уходя глубоко в себя, и я решил прервать его рассказ, не видя чего-то полезного в продолжении.
- Это оправдывает те самые штабеля человеческих обрубков? - резко произнёс я, вырывая Аддия из очередного погружения в себя. - Я считаю, что нет, ладно бы вы ещё ограничились родильными домами с отбором иммунных детей, хотя по мне этот вариант также не сильно лучше, но то, что сотворили вы, вне диапазона моей терпимости.
- Я бы посмотрел как … - оппонент видимо хотел что-то возразить, но сам же и осёкся, и после непродолжительной паузы добавил: - впрочем, как я уже говорил, не важно, всё равно Бион не функционирует, а без него базовый мир недоступен.
- Бион, - зацепился я, - это та хрень, что в гигантском аквариуме плавает?
- Да, мне докладывали, что вы посещали его вместилище, вот только зачем? Он, скорее всего, серьёзно деградировал, так как от него ничего добиться не могут уже несколько суток, и причину этому найти мы так и не сумели.
- Значит, вот как вы его называете, - я улыбнулся, - а причину я вам могу сказать: ваш, я так понимаю, живой компьютер