Кронрич Ертус шагнул вперёд.
— В этом Совет Знати полагается на слово Кердгара Дэйтуса, — объявил он. — Дай нам разрешение переправиться завтра, комендант.
Твою же мать! Значит, у них уже были переговоры!
Отчего-то нынешнее предложение казалось мне куда более… подозрительным. Причина в том, что его принесла не Ансельма? Но могу ли я доверять сестре⁈ Хочется, очень хочется, но на кону не только моя жизнь, не только жизнь Силаны и моего сына, но и всей армии!
И теперь аналогичное предложение от другого врага. Троица, дай мне знать, что же всё-таки здесь происходит? То никому нет до нас дела, то замельтешили сразу все. Может, я просто чего-то не знаю? Может, происходят какие-то внешние политические перестановки? Мы же здесь, по сути, отрезаны от всех новостей!
Логвуд же продолжал молчать, не обращая внимание на речь аристократа. Однако тишина не продлилась долго, комендант поднял взгляд и жёстко посмотрел на эмиссара.
— Передай мои слова Кердгару Дэйтусу, гонец. Его предложение не принято. Разговор окончен.
— Но комендант!..
Логвуд отвернулся, его плащ блеснул бронзой в свете факелов.
Всадники Первой сомкнулись вокруг посланника и заставили его коня развернуться. Кронрич Ертус и Илазий Монтнар бросились к нам, как к ближайшим сподвижникам Логвуда.
— Он обязан передумать!
— Вон отсюда! — зарычал Гаюс. — А не то я с вас шкуры спущу себе на новый шатёр. Вон!
Оба аристократа удалились.
— Всё это дурно пахнет, — шепнул мне Маутнер.
Медленно кивнув, я заметил, как Логвуд сделал Анселме жест приблизиться, а потом направился в свой шатёр.
— Даже очень дурно.
* * *
Берег реки Чирапи, взгляд со стороны
Капрал Килара смотрела, как Дэлия тащит Бейеса к своему шатру. Эти двое тихо прошли вдоль самой кромки света из костровой ямы. Прежде чем они вновь исчезли в сумраке, Килара стала свидетельницей комической пантомимы, когда Бейес, с перекошенным дикой гримасой лицом попытался сбежать от Дэлии. В ответ она схватила мужчину за горло и стала трясти его голову взад-вперёд, пока рыжий не перестал сопротивляться.
Когда они исчезли, Дунора проворчала:
— Чего только не скроет милосердная ночь…
— Недостаточно хорошо скрывает, увы, — пробормотала Килара, подбрасывая в огонь расщеплённый обломок копейного древка.
— Ну, наверное, она сейчас затыкает ему рот кляпом, а затем сорвёт с него…
— Хорошо, хорошо, я тебя поняла.
— Бедный Бейес.
— Ничего он не бедный, Дунора. Если бы его это не заводило, не повторялось бы из ночи в ночь.
— С другой стороны, мы всё же солдаты, все до единого.
— И что это означает?
— Означает, что мы знаем: исполнять приказы — лучший способ выжить.
— Значит, Бейесу лучше вытянуться по стойке «смирно», если жить хочет, да? Ты это пытаешься сказать? А я-то думала, что от ужаса он обвиснет и сморщится.
— Дэлия, конечно, не так давно служит у нас, до Фирнадана была гонцом. Однако страх внушать умеет. Помнишь, как полгода назад, рекрут полтора часа стоял по стойке смирно после того, как у него сердце остановилось от одной из её тирад? Полтора часа, Килара, стоял мёртвый и холодный…
— Да ну, ерунда. Я же была там. Не больше пяти минут он простоял, сама знаешь.
— Ну и что с того? Всё равно я права, и спорю на стопку монет из своего жалованья, что и Бейес сейчас стои́т точно так же.
Килара ткнула палкой в костёр.
— Смешно это, — пробормотала она немного погодя.
— Что смешно?
— А, да это, что ты сказала. Не про мёртвого новобранца, а про то, что Дэлия была гонцом. Оказывается, у всех была какая-то жизнь. Ну, до войны. До Фирнадана. До клятого нападения сайнадов. Юмон торчал в Монхарбе, собирался на корабль, к купцам. Изен был посредственным стихийником, пока его не начали гонять на диверсии в лагерь имперцев. Нарана — обычной домохозяйкой. А Грайс, ха-ха, когда-то был капитаном отдельной роты сапёров! Каково, а?
— Я слышала эту историю. Он был капитаном целых три дня, а потом один из его людей споткнулся о собственную бомбу…
— И все они взлетели на воздух, ага. Полосы тогда были в двух километрах впереди, но даже так у меня в ушах несколько дней звенело.
— На том сапёрные роты в армии и закончились. Во всяком случае при Кендале Фатурке. Но стоило появиться настоящей угрозе — Дэсарандесу, как всё быстренько восстановили, — хмыкнула Дунора. — И что с того, Килара?
— Ничего. Просто теперь мы все не те, кем были раньше.
— Как по мне, так это даже здорово. Кем я была? Прислугой! А сейчас я солдат.
— Многое изменилось?
— Теперь я могу за себя постоять.
— Для этого не нужно быть солдатом.
— Плевать… Я не против. И вообще… — она помотала головой, словно обдумывая, как сменить тему, — Лотар — вот единственный, кто рождён быть сержантом.
— Потому такой коротышка, ага. Кажется, он всегда им был, сколько я себя помню. Ни разу не было даже намёка разжаловать его или повысить. А всё потому, что он — худший сержант на свете. Пока он при звании — это всем нам кара, начиная с самого Лотара. Каждый из нас — неудачник, вот и всё, что я говорю.
— Ой, какая приятная мысль, Килара.
— А кто сказал, что все мысли должны быть приятными? Никто.
— Я могла бы, только не подумала об этом.
— Ха-ха.
Послышался медленный перестук лошадиных копыт. В следующий миг появился лейтенант Изен с конём в поводу.
— День выдался долгий, — сказала ему Килара. — У нас есть чай, если желаешь.
Лейтенант обернул поводья вокруг луки седла и подошёл к женщинам.
— Последний костёр в лагере Чёрных Полос. Вы обе что, вообще не спите?
— Мы у тебя то же самое можем спросить, — улыбнулась Килара. — Но все мы уже знаем, что сон для слабаков, верно?
— Зависит от того, насколько он мирный, я полагаю.
— Вот тут лейтенант прав, — рассмеялась Дунора.
— Ну, — фыркнула Килара, — я-то вполне мирная, когда сплю.
Дунора