— Не хотите еще раз попробовать на скоростной полосе, для рекорда?
— Одного раза достаточно, — твердо ответил доктор. — Во всяком случае, вы сами видели, что там должно было случиться. Девушка не могла выкатиться на медленную полосу, но она должна была оказаться на СЕРЕДИНЕ дороги. Невозможно выбросить тело на скоростную полосу из движущейся машины.
— Совершенно верно. Поскольку тело может быть выброшено только через левую дверцу, то оно и летит влево. В таком случае Фэншоу мог бы по скоростной полосе благополучно миновать тело, объехав его справа.
— Или если таинственный незнакомец действительно ехал по скоростной полосе, то тело должно было плюхнуться на эту полосу. И Фэншоу, свернув влево, спокойно бы проехал и не врезался в дерево на разделительной полосе. Это единственная возможность, мы доказали ее логичность.
Вердена уже тошнило от того, что ему рассказывали азы его профессии.
— Точно, — поспешно проговорил он. — Только если девушка была выброшена из правой дверцы, ее голова могла лежать на средней полосе, а ноги оказаться направленными к центральной разделительной полосе. И только в этом случае Фэншоу должен был свернуть вправо. Он свернул бы инстинктивно, чтобы не наехать на голову.
— Но как мы теперь знаем, это невозможно. Если вы ведете машину, то можете выбросить человека только с пассажирского сиденья слева, а не с одного из задних сидений. А это значит, что жертва во всех случаях приземляется только слева.
— Я вернусь и расскажу ему, — задумчиво пробормотал Верден и уступил доктору место за рулем. И они снова поехали по взлетно-посадочной полосе между рядами высоких листьев свеклы и турнепса.
— Главный инспектор ушел? — Выходя из кабинета Уэксфорда, Верден столкнулся с Лорингом.
— Не знаю, сэр. В кабинете его нет?
— Вы думаете, что он спрятался под столом, или, может быть, вы думаете он заперся изнутри в шкафу с делами?
— Простите, сэр. — Лоринг поднял желтые венецианские жалюзи. — Его машина здесь.
— Знаю. — Верден пошел к лестнице и, проходя мимо лифта, нажал кнопку, чтобы вызвать его. Подождав минуту, он пожал плечами и спустился вниз по лестнице.
— Мистер Уэксфорд? Он не выходил, — сообщил сержант.
— Так где же он, черт возьми? — Верден никогда не ругался, даже такими нейтральными словами, как сейчас. Кэмб вытаращил на него глаза. — Он собирался в Лондон. По-моему, поездом в два пятнадцать.
Сейчас было половина четвертого.
— Может быть, он вышел через черный ход?
— Зачем ему выходить через черный ход? Он никогда так не ходит, если у него нет во дворе дел.
— Сказать вам правду, — вздохнул сержант Кэмб, — я устал, весь день я пытался вызвать мастеров, чтобы они проверили лифт. Инспектор сказал, что лифт не пришел, когда он нажал кнопку. По-моему, он застрял между этажами.
— А по-моему, мистер Уэксфорд застрял в нем, — почти выкрикнул Верден.
Вторая половина дня в Стауэртонской больнице предназначалась для посещений больных и для консультаций. Это означало наплыв сотен машин, с которыми женщина из дорожного патруля обычно прекрасно справлялась. Но сегодня огромная сине-зеленая машина с широкими крыльями-плавниками, припарковавшись, заняла половину подъездной дорожки ко входу в больницу и заблокировала выезд.
Четверо санитаров «Скорой помощи» напрасно старались сдвинуть ее с места и втолкать на бугор возле будки портье. Даже дантист Виго вышел из собственной машины, чтобы помочь им. Он был крупнее и гораздо сильнее любого из санитаров, но их совместные усилия тоже не сдвинули машину и на дюйм.
— Наверно, она принадлежит кому-то из посетителей частных пациентов, — сказал Виго гинекологу-консультанту, чья машина стояла прямо позади его.
— Надо, чтобы портье позвонил в частное крыло.
— И поскорей, — добавил Виго. — Эти люди должны проехать. У меня пациент назначен на четыре часа.
Но было уже пять, когда сестра Роза постучала в дверь миссис Фэншоу.
— Простите, мистер Джеймсон, но ваша машина загородила дорогу. Не будете ли вы любезны подвинуть ее в сторону. — В голосе прозвучали умоляющие нотки. Ей удалось подавить возмущение. — Это личная просьба мистера Виго и мистера Делоне. Так что, если не возражаете…
— Я не знаю этих парней. — Майкл Джеймсон лениво встал и окинул сестру Розу оценивающим взглядом. — Но я не хочу, дорогуша, чтобы у вас были с ними неприятности. Я подвину ее.
— Но ты вернешься за мной, Майкл? — Нора Фэншоу тронула его за рукав.
— Конечно, не устраивай сцену. — Сестра Роза открыла ему дверь, и он вышел первым. — Смертная скука эти визиты в больницу, — услышали мать и дочь Фэншоу его слова.
Первый раз после того, как она пришла в сознание, миссис Фэншоу покрасила лицо. Она провела по тонким губам ярко-алой помадой и наложила грим на глаза. Серые полосы туши скопились в морщинах век.
— Ты собираешься выйти замуж за этого никчемного мота?
— Собираюсь, и тебе придется привыкнуть к этому.
— Если бы отец был жив, он бы никогда не разрешил тебе.
— Миссис Фэншоу крутила кольца на пальцах.
— Если бы отец был жив, Майкл бы на мне не женился. Как ты понимаешь, у меня бы не было денег. Я с тобой совершенно откровенна. Я думала, что родителям нравится, когда дети откровенны с ними. — Нора пожала плечами и сняла светлый волос с рукава своего синего костюма. Голос звучал неприятно, свободный от условностей и претензий. — Я написала ему, что отец умер. — Она засмеялась. — И он пулей примчался сюда. Я купила его. Я проверила его реакцию, и она мне понравилась, а теперь хочу сохранить то, что есть.
Миссис Фэншоу не была шокирована и не отвела взгляда от лица дочери и не ушла от неприятной темы.
— Ладно, — проговорила она. — Я не могу тебя остановить. И не хочу, Нора, ссориться с тобой. — Ее голос чуть дрогнул. — Ты все, что у меня осталось, все, что у меня есть.
В четыре пятнадцать лифт опустился на нижний этаж. Двери чуть раздвинулись, и Верден почувствовал приступ тошноты, в кишечнике забурлило. Он не смог заставить себя посмотреть на лифт. Два механика бегом спускались по лестнице.
В холле собрались все: главный констебль Гринсуолд, инспекторы Льюис и Леттс, Мартин, Лоринг, Кэмб и ближе всех к лифту доктор Крокер. Двери открылись. Верден наконец посмотрел в кабину и шагнул вперед, расталкивая остальных.
Уэксфорд вышел с посеревшим лицом, и доктор обхватил его за плечи.
— Замуровали, — проговорил Уэксфорд, — как блудную монахиню.
— Боже, сэр. С вами все в порядке?
— Все здесь, в этом блокноте, — выдохнул Уэксфорд. — Я все записал в блокнот… Ничего… — начал он, — ничего так не помогает работе мозгов, как разреженная атмосфера. Дешевле посидеть