Никогда в жизни он не видел никого похожего на встретившую его девушку, записывавшую к мастерам. Она не принадлежала к тому сорту девушек, которых, если захочется, можно поцеловать. Волосы искусно уложены в восхитительную спутанную массу рыжих локонов. Лицо с обведенными тенями карими глазами и полуоткрытым ртом — чудо художественной работы визажиста и шедевр, созданный кремами и янтарным освещением. Черная юбка, доходившая почти до лодыжек, не закрывала красных сапожек с вырезанными пятками. Короткий, тоже красный, кафтан был вышит золотом.
Когда Лоринг вошел, одновременно зазвонили два белых телефона. Она подняла трубки, и проговорив в каждую: «Доброе утро. Рома. Подождите минутку». Потом, доставая огромную книгу для записи клиентов, обратилась к Лорингу: «Чем могу быть полезной?»
Лоринг объяснил, что он сотрудник полиции и показал свое удостоверение. Она не выказала удивления. «Пожалуйста, одну минутку». Потом она закончила разговоры по обоим телефонам, записав клиентов в книгу.
— Если вы пришли насчет Кэрол Пирсон, — презрительно сказала девушка в красном кафтане, — вам нужно к мистеру Понти. Подождите, пожалуйста, минутку. — Под левой рукой у нее снова зазвонил телефон. — Доброе утро. Рома. Пожалуйста, подождите минутку. Он в салоне для джентльменов и делает стилистическую правку, так что вы не можете… Еще минутку. — Она подняла вторую трубку. — Доброе утро. Рома. Пожалуйста, минутку…
— Благодарю вас за помощь, — проговорил Лоринг, вышел на улицу и через несколько шагов открыл дверь помещения, которое он бы назвал мужским залом. И оно не очень отличалось от мужских парикмахерских в Кингсмаркхэме. В мире моды женские вкусы меняются быстрее, чем мужские.
Мистер Понти больше напоминал учителя общеобразовательной школы, чем парикмахера. Высокий, худой, он носил безукоризненный, простой, почти аскетический темный костюм. Единственным показателем «стилистической правки» были круглые ручки ножниц, засунутых в нагрудный карман пиджака. А грозное «педагогическое» выражение, бросившееся в глаза Лорингу, ему придавала оправа очков.
— Кэрол? — повторил он. — К нам уже приходила полиция, и я объяснил им, что мы ничем не можем помочь. — Он взял черную кожаную сумку, которую протянул ему Лоринг, и оценивающе помял ее пальцами. — Прекрасное качество, очень хорошее. Понимаете, у нее не могло быть такой сумки. Мне неприятно быть жестоким, но она была дешевая маленькая девица. Ни стиля, ни элегантности. Ха! — Он вытащил из сумки компактную пудру и помаду в грязноватом металлическом футляре. — Эти вещи могли у нее быть, дешевый хлам.
— Есть ли среди ваших клиентов мистер Фэншоу?
Имя очевидно было знакомо.
— Биржевой брокер с противоположной стороны улицы? Мне говорили, что он погиб в автомобильной катастрофе? — Лоринг кивнул. — Нет, он никогда не бывал у нас. Я не забываю фамилии клиентов. Все мои клиенты лично знакомы мне.
— Я подумал, что мисс Пирсон могла бы знать его, — заметил Лоринг, отступая назад, чтобы спастись от запаха лосьона после бритья. — Возможно, она упоминала его имя, или вы видели, как она входила в его офис?
— Я ничего не знаю. — Понти еще на дюйм потянул дверь и щелкнул пальцами. — Там есть снимки Кэрол, — хозяйским тоном добавил он. — Я показывал их полицейским, приходившим до вас. Вы тоже можете посмотреть. — Холодные карие глаза Понти уставились на Лоринга. Задумчиво и с легким презрением он изучал его голову.
Фотографии лежали на выступе возле двери, и Лоринг взял их.
— Однажды я использовал ее как модель, — пояснил Понти. — Она совсем не подходила для этого.
Лорингу фотографии не показались плохими. Он не требовал многого от женской красоты. Его вполне удовлетворяло, если девушка была хорошенькой, свежей и улыбалась. На снимках волосы Кэрол Пирсон представляли собой фантастическую пирамиду из длинных как сосиски, локонов, спиралью падавших ей на плечи. Видно, чувствовала она себя неловко, будто на голову ей водрузили вместо собственных волос шлем Британии, и она согнулась под его тяжестью, с нервной полуулыбкой наклонившись вперед. Ей смешно раскрасили глаза диагональными линиями, идущими от нижних век. А мочки ушей оттягивали инкрустированные подвески. Но под макияжем скрывалась хорошенькая девушка, классически очаровательная, и у Лоринга заныло сердце, когда он вспомнил, что, может быть, это она лежала мертвая, изуродованная, в крови, в огне и в воде.
Дорин Дакрес нашлась.
Эту любопытную историю рассказала Лорингу ее замужняя сестра, живущая в Финчли. Дорин отправилась в Истбурн, чтобы приступить к своей новой работе в клубе. Она приехала рано и сидела в пустом холле. Хорошо информированная уборщица просветила, в чем могут состоять некоторые из ее обязанностей. Дорин испугалась и поскорее выбралась на улицу.
У нее было на все про все только пять фунтов. Работу и комнату в Лондоне она оставила и теперь попала в тупик. Замужняя сестра ясно дала понять, что не хочет, чтобы она жила в одном доме с ней и ее мужем. Родители остались в Глазго, в городе, куда Дорин поклялась никогда не возвращаться. Наконец она отнесла свои вещи в меблированные комнаты и, опасаясь, что клуб может ее найти, записалась там как Дорин Дэй и под этим же именем нанялась продавцом в магазин.
И только когда ей понадобились платья, которые она оставила у сестры, она позвонила ей по телефону. Это произошло через шесть недель после ее отъезда. Лоринг с удовольствием вычеркнул ее из списка.
И последний его визит — клиника Принцессы Луизы на Нью-Кавендиш-стрит. Он прямо направился к портье дома, где жили сестры. Это было красивое четырехэтажное здание времен Регентства, то есть начала прошлого века, с белыми колоннами, обрамлявшими голубую парадную дверь, украшенную начищенными медными полосами. Женщина, назвавшая себя сестрой-хозяйкой, вышла к нему и раньше, чем он успел отрыть рот, приложила к губам розовый палец.
— Пожалуйста, тихо как мыши. Нельзя забывать, что персонал после ночного дежурства сейчас досматривает лучшие сны. Вы согласны?
Он на цыпочках шел за полной женщиной в темно-синей форме, которая казалась ему полу-кастеляншей полу-матерью-наставницей. Они вошли в маленькую комнату, где стояли обтянутые вощеным ситцем стулья и на старом телевизоре цветы.
— Лучше всех вам может помочь девушка, живущая в соседней комнате с сестрой Калрос, — сказала сестра-хозяйка. — Ее зовут сестра Льюис. Но, конечно, не может быть и речи о том, чтобы побеспокоить ее, если она еще спит. Пойду узнаю, но обещать ничего не могу.
От клиники отходила пристройка — родильный дом, который хотя и примыкал к главному зданию, но был от него изолирован. Пока Лоринг ждал, он увидел, как подъехал «бентли», из него вышел молодой мужчина и на его руку тяжело опиралась жена. В огромном неповоротливом теле,