— Он всегда ездил чересчур быстро. — Она взяла принесенный официантом кофе и поставила чашку перед Уэксфордом. Он подумал, что она будет пить кофе без молока и без сахара, и оказался прав.
— Поскольку мертвая девушка не я, то кто же она? — Нора Фэншоу говорила с отвратительной грамматической правильностью учительницы английского.
— Надеюсь, вы сможете сказать нам.
— Откуда мне знать? — пожала она плечами.
Уэксфорд встретил ее жесткий прямой взгляд.
— Мисс Фэншоу, — строго начал он, — я ответил на ваши вопросы. Но вы не делаете и полшага навстречу моим. Днем, когда вы пришли ко мне в кабинет, у вас был такой вид, будто вы оказываете мне любезность. Вы не находите, что вам пора немного расслабиться?
Она вспыхнула и пробормотала:
— Я не могу расслабиться.
— Да, и я это вижу. Вам двадцать три года, ведь так? Вам не кажется, что такая высокомерная сдержанность несколько смешна?
Руки у нее были маленькие, но без колец и с коротко остриженными ногтями, поэтому они казались словно бы мужскими. Он наблюдал, как она схватила чашку, потом молочник, и на мгновение у него возникло впечатление, что сейчас она допьет кофе, встанет и уйдет. Она нахмурилась, и губы у нее вытянулись в жесткую линию.
— Я расскажу вам об отце, — после паузы выдавила она из себя. — Это может помочь. Первый раз я узнала о его неверности, когда мне было двенадцать, — начала она. — Или вернее, я поняла, что он ведет себя так, как отцы других себя не ведут. Он привел девушку и сказал матери, что она будет жить у нас. Они при мне поругались, и, когда ссора закончилась, отец дал матери пятьсот фунтов. — Она вытащила из мундштука окурок и заменила его новой сигаретой. Легкая струйка дыма была единственным признаком волнения. — Он подкупил ее, понимаете. Открыто и прямо. Разреши ей остаться — и ты получишь деньги. Так это началось. Девушка прожила у нас полгода. Два года спустя он купил матери новую машину, и в это же время я застала его в офисе с секретаршей. — Она глубоко затянулась. — На полу, — холодно уточнила она. — С тех пор мне стало понятно, что, когда отец заводил новую любовницу, он соответственно платил матери. Я имею в виду, если он считал, что девушка стоит того. Он хотел, чтобы мать оставалась, потому что она была хорошей хозяйкой и прекрасно содержала дом. В восемнадцать лет я уехала в Оксфорд. Получив диплом, я сказала матери, что теперь содержать ее буду я, и она может уйти от отца. В ответ она все отрицала и потребовала от отца, чтобы он перестал выплачивать мне деньги на жизнь. Он отказался, по-моему, главным образом потому, что об этом просила мать. Вот уже два года, как я не беру этих денег, но… — Она покосилась на сумку и часы. — Но не всегда следует отказываться от подарков, — стиснув зубы, процедила она, — в особенности, когда дарит родная мать, и в особенности, когда ты единственный ребенок.
— И тогда вы нашли работу в Германии? — спросил Уэксфорд.
— Я подумала, что лучше всего для меня уехать. — Румянец вернулся неприятными красными крапинками. — В январе, — нерешительно проговорила она, — я встретила мужчину, коммивояжера, который ездил в деловые командировки из Англии в Кельн. — Уэксфорд ожидал рассказа о любви, а вместо этого услышал в ее голосе нотки душевного потрясения. — Как я уже говорила вам, я бросила работу и вернулась в Лондон, чтобы жить с ним. Когда я сказала, что, если мы поженимся, то я смогу не брать у отца ни пенни, он… ну да он вышвырнул меня.
— И вы вернулись к родителям?
Она подняла голову, и первый раз он увидел ее улыбку. Безобразную, злую улыбку насмешки над собой.
— Вы хладнокровная рыба, правда? — удивленно воскликнула она.
— У меня, мисс Фэншоу, создалось впечатление, что вы презираете сочувствие.
— Вероятно, вы правы. Хотите еще кофе? Нет? Я тоже не хичу. Так вот. Да, я вернулась к родителям. Мне все еще было жалко мать, понимаете. Я подумала, что отец стал старше, и я стала старше… Я понимала, что никогда не смогу жить с ними… Мать встретила меня патетически, объявив, что всю жизнь мечтала быть настоящей подругой взрослой дочери. — Нора презрительно сморщила нос. — Даже у высокомерно сдержанных натур, вроде меня, есть слабые места. Я поехала с ними, главный инспектор, в Истовер. В то время мы были в удивительно хороших отношениях. Отец даже раза два назвал мать «дорогой», и у них был вид дружной немолодой пары. Они интересовались, ищу ли я новую работу, и, казалось, все искренне радуются миру в семье так искренне, что, когда мы в бунгало поужинали, немного выпили и отец ушел спать, мать сделала то, что никогда раньше не делала. Вдруг она начала рассказывать мне, какую жизнь она ведет с ним, рассказывать обо всех подкупах, унижениях и тому подобном. Она так об этом говорила, будто я и в самом деле была женщиной ее возраста, будто она исповедовалась мне. Да… Так мы проговорили час или больше, а потом она спросила, есть ли у меня возлюбленный и какие романтические планы на этот счет. Это ее буквальные слова. И я, как дура, рассказала ей о мужчине, с которым жила. Я сказала, «как дура». Но, наверное, если бы я не оказалась дурой, то валялась бы мертвой на дороге вместо той девушки.
— Ваша мать не посочувствовала вам, мисс Фэншоу?
— Она вытаращила на меня глаза. — Нора Фэншоу педантично сделала ударение на глаголе. — Потом, раньше чем я успела остановить ее, вытащила из постели отца и все пересказала ему. И они оба накинулись на меня. Мать истерически причитала, а отец обозвал меня многими неприятными словами. Я стояла и больше всего боялась, что не выдержу. И наконец сказала ему, мол, яблочко от яблони недалеко падает, но по крайней мере, я не замужем. — Она вздохнула и пожала своими угловатыми плечами. — И что вы думаете, он ответил?
— Что для мужчин это совсем другое дело, — сказал Уэксфорд.
— Как вы догадались? Во всяком случае, первый раз родители выступали единым фронтом. После того, как мать в моем присутствии охотно выдала ему все мои секреты, он заявил, что найдет этого мужчину, Майкла, и заставит его жениться на