— На эту машину я копил все мои сверхурочные. — Разочарованный Келлем свирепо уставился на детектива.
— Уверен, что это не маленькая любезность Макклоя за оказанную услугу. Разве жизнь человека, Келлем, стоит сто двадцать фунтов? Знаете, в вашей машине есть отстойник. И знаете, не могу удержаться, чтобы не задать себе вопроса, а нет ли в этом отсеке крови и волос и мозгов. Ох, не надо так смотреть на меня. Мы могли бы найти. Мы могли бы сегодня же увезти вашу машину и проверить канализационные трубы.
— Я скажу вам, — начал Келлем. — Я как не знал, так и не знаю, кто такой Макклой. А сказал это Чарли просто, чтобы подколоть его. Всегда хвалится и задирается.
Уэксфорду больше не надо было изучать хаос, окружавший их, чтобы понять состояние Келлема. Постоянный раздражающий гвалт наполнял этот дом. И шум прекращался только на короткое время, пока обитатели дома спали. Тогда он падал с верхнего регистра на нижний. На Келлема и его жену давили почти все беды, поражающие многодетные семьи и плохо оплачиваемых ремесленников. Дети у них несчастные, растут в плохих условиях, и, наверно, с ними плохо обращаются. Дом перенаселен. Даже животным у них плохо, их постоянно мучают. У родителей не хватает ни характера, ни любви, чтобы справиться с детьми и организовать разумный порядок. Уэксфорд вспомнил новенькую с иголочки квартиру Чарли Хаттона, его хорошенькую молодую жену и ее нарядные платья. Эти двое мужчин выполняли одну и ту же работу. Или разную?
— Если я расскажу вам, как все было, вы не поверите мне.
— Может быть, и не поверю, попробуйте.
— Это было в кафе, — начал Келлем. — В одном из таких мест, где есть комнаты для водителей, чтобы вздремнуть ночью. На дороге A.i между Стемфордом и Грантемом. Водители не должны сидеть за рулем больше одиннадцати часов. И я решил зайти в кафе. Там уже сидел Чарли Хаттон. Я видел его машину на придорожной стоянке.
— Какой груз вы везли?
— Шины. Пока мы ели, я поглядывал в окно. И там был парень, на стоянке. Сидел в черной машине. Не знаю почему, мне не понравился его вид, и я сказал Чарли. Но он высмеял меня, мол, я вроде старухи. Он всегда так говорил парням. Потом Чарли позвал меня и еще двух водителей в свою комнату поиграть в очко. Он сказал, что там спокойнее, чем в кафе. Но я из его комнаты не мог видеть стоянку и быстро ушел к своему грузовику. Парень в машине все еще торчал там.
— Вы записали номер? Можете описать его?
— Нет. — Келлем стрельнул в детектива сердитым взглядом. — Я никогда не смотрю на номера. Я просидел в кабине полчаса, и потом этот парень уехал. Чарли говорил, что надо позвонить Лилиан, и, когда я вышел на дорогу, он стоял в телефонной будке. Я решил прикурить, у меня кончились спички, поэтому я открыл дверь будки, чтобы попросить у Чарли огонька. По-моему, он не слышал, как я подошел. В этот момент он говорил: «Передайте мистеру Макклою, что не выгорело», а я спросил, нет ли у него спичек? Он чуть не выпрыгнул из собственной кожи, будто его змея укусила. «Какого черта, ты здесь толчешься, — заорал он на меня. — Чего ты лезешь в мои частные звонки?» Он побелел как полотно.
— Вы связываете звонок с парнем в машине?
— Да, по-моему, связь есть. Я связал это потом, когда подумал. Я вспомнил, что несколько месяцев назад Чарли спросил у меня, не хочу ли я заработать на стороне. Меня это не заинтересовало, и на этом все кончилось. Но я не забыл имя Макклоя, и когда Чарли так распетушился в пабе, я решил его подколоть. Вот и все.
— Келлем, когда произошел случай в кафе?
— Зимой, может быть в январе. Вскоре после того, как ограбили грузовик Чарли, а его стукнули по голове.
Когда Уэксфорд вернулся домой к чаю, Клитемнестра помахала ему своим, будто побитым молью, хвостом, но кресла не освободила. Он хмуро взглянул на нее и спросил жену:
— Где Шейла?
— У зубного врача.
— Она никогда не жаловалась на зубную боль.
— В наши дни к дантисту ходят не потому, что болят зубы, а чтобы проверить их состояние. Ей нужно поставить коронку на коренной зуб.
К шести часам вернулась Шейла, весело пританцовывая и широко улыбаясь, чтобы показать отцу чудеса ортодонтии.
— Разве не потрясающе? — Чтобы доставить ей удовольствие, детектив заглянул в безукоризненный рот. — Пломбирование немного мучительно. Но совсем не сильно, чтобы закрыть дырку. Актриса должна заботиться о таких вещах.
— Держу пари, что Сара Бернар никогда не думала о своих зубах, — поддразнил ее отец.
Шейла вытаращила глаза и устремила на отца хорошо состроенный взгляд бесконечного обожания.
— Боже! Папа! В молодости ты часто видел Сару Бернар?
Вместо ответа Уэксфорд недовольно фыркнул и подвинул дочери чашку чая. Но она от чая отказалась, отдав предпочтение холодному молоку. Попивая молоко, Шейла начала тараторить о визите к дантисту.
— Если бы я выбирала себе дом… — Шейла произнесла эти слова так, будто говорила о самом невероятном событии. Таким тоном она могла бы сказать «Если бы я даже умерла». — Если бы я выбирала, где поселиться, то не возражала бы против такого дома, как его. Конечно, не в Кингсмаркхэме. Лучше всего в Стратфорде или в Котсуолдсе недалеко от Стратфорда. Один из знаменитых черно-белых домов. Ужасно древний и с атмосферой замка. Зубоврачебная часть, конечно, вполне современная. В приемной свежие номера журналов «Нова» и «Элль». По-моему, это очень прогрессивно.
— И предусмотрительно, — иронически фыркнул отец. — Ведь в Кингсмаркхэме все говорят по-французски.
— Это только твое, папа, поколение получило плохое образование. Но могу тебя заверить, что среди моих знакомых нет никого, кто бы не читал по-французски. Впрочем, старые критиканы могут рассматривать антиквариат. — Она поставила на стол стакан и покачала головой. — На стенах роскошная живопись и потрясающая стеклянная скульптура.
Почти как у нас в участке, подумал Уэксфорд.
— И где же такой кладезь культуры? — вслух спросил он.
— На Плугменс-лейн.
— А дантиста фамилия не Виго?
— М-м-м, Виго. — Шейла села на софу и начала рисовать на