— Был ли Хаттон полноправным партнером?
— Это нам предстоит узнать. Но даже если он был, то не могу представить, где он ухитрялся получать два раза в неделю груз железа и обогревателей для срочных поездок в Лидс и в Шотландию. Картер сказал, что у него было сто фунтов стерлингов. Где достать такие деньги?
— Может быть, у Макклоя?
— Мы знаем каких-нибудь Макклоев?
— Нет, не могу вспомнить, сэр. Надо будет спросить у Мориса Келлема. Уэксфорд вытер платком вспотевший лоб и по примеру Кэмба стал обмахиваться утренней газетой.
— Чадолюбивый Келлем, — начал он. — Когда я утром нашел Хаттона, Келлем шел с одним из отпрысков своей большой семьи. Он, Майк, тоже водитель грузовика. Интересно… У Хаттона в этом году дважды угоняли машину.
Верден вытаращил свои бледно-голубые глаза.
— Неужели?
— Я вспомнил об этом, — объяснил детектив, — как только Келлем сказал, чье это тело. Оба случая произошли на главной северной дороге. Но никого не поймали. В первый раз Хаттона ударили по голове, а во второй — не били, а только связали.
— Одного раза, — задумчиво протянул Верден, — вполне достаточно. Профессиональный риск. Два уже вызывают сомнения. Хочу послушать, что скажет доктор. И если не ошибаюсь, то он как раз идет к нам.
Доктор Крокер и Уэксфорд учились в одной школе, правда доктор был младше главного инспектора на шесть лет. Подобно Джеку Пертуии и Чарли Хаттону они знали друг друга всю жизнь. Но их дружба была делом случайным, а манера общения сухой, насмешливой часто саркастической. Крокер был единственным человеком из тех, кого знал Верден, кто умел парировать ядовитые замечания главного инспектора, а иногда даже превосходил его в колкостях. Высокий, худощавый, с глубокими морщинами, вертикально пересекавшим и его смуглые щеки, он вошел в офис с холодным, как зимний день, выражением.
— Я хотел бы узнать о Чарли Хаттоне, — начал Уэксфорд.
— Абсолютно здоровый механизм, если исключить тот факт, что он мертв. — Крокер не обратил внимания на укоризненный взгляд Вердена. — Кто-то тяжелым гладким предметом бабахнул его по затылку. Предполагаю, что он умер часов в одиннадцать, но в таких вещах абсолютная точность невозможна. Чем, вы говорили, он зарабатывал на жизнь?
— Он был водителем грузовика, — ответил Верден.
— Я так и думал, что вы это скажете. У него прекрасные зубы.
— Какая связь? Он вполне мог иметь хорошие зубы. — Уэксфорд почти огорченно провел языком по двум зажимам, на которых держался его верхний протез. — Ему было всего тридцать лет.
— Конечно, — согласился Крокер, — он вполне мог иметь хорошие зубы. Беда в том, что он их не имел. То есть я хочу сказать, у него были самые прекрасные вставные зубы, какие я только видел — очаровательные, из слоновой кости. Очень изящно выточенные. Зубы Чарли Хаттона так искусно сделаны, что выглядят более настоящими, чем собственные. Я бы удивился, если бы они стоили меньше двухсот фунтов.
— Богатый человек, — задумчиво проговорил Уэксфорд. — Сто фунтов в бумажнике и двести фунтов во рту. Хотел бы я верить, что он их честно заработал, гоняя свой грузовик по главной северной дороге.
— Это ваша проблема, — сказал доктор. — А я иду на ленч. Вы уже испытали лифт?
— В качестве моего медицинского советника ты рекомендовал мне подниматься по лестнице пешком. Врач, исцелися сам. Все упражнения, какие ты делаешь в лифте, ограничиваются нажатием кнопки. Ты не хочешь следить за своим давлением?
— Об этом я позабочусь. — Крокер направился к двери, и луч солнца высветил его стройную фигуру и главное преимущество — отсутствие брюшка. — Все дело в обмене веществ, — беззаботно объяснил он. — У некоторых это появляется быстро. — Он посмотрел на Уэксфорда. — У других медленно. Удача изменчива.
Уэксфорд фыркнул, и, когда доктор ушел, открыл верхний ящик стола и достал вещи, которые нашел в карманах Чарли Хаттона, в том числе и пустой, без денег, бумажник. Он был еще мокрый. Детектив осторожно вынул из кожаных отделений фотографию Лилиан, водительское удостоверение, членский билет Дартс-клуба и разложил их на солнце, чтобы сохли. Утром в кармане Хаттона он нашел чистый сложенный носовой платок, а теперь среди его складок обнаружил маленькую визитную карточку. В верхнем углу было напечатано: Джолион Виго, бакалавр стоматологической хирургии, лиценциат стоматологической хирургии, королевский колледж хирургии, инженер стоматологической хирургии. 19, Плугменс-лейн, Кингсмаркхэм, Суссекс. Тел: Кингсмаркхэм 384.
Уэксфорд поднял карточку к яркому солнечному свету.
— Как вы полагаете, не это ли источник искусно сделанных зубов?
— Может быть, Виго знает, откуда приходили деньги, если не скажет Келлем, — предположил Верден. — Моя жена ходит к Виго. Он хороший дантист.
— Но пальца ему в рот не клади, если вам интересно мое мнение. Обобрать ловкого маленького пациента вроде Чарли Хаттона на двести фунтов за тридцать два зуба — это надо уметь. Не удивительно, что он может позволить себе жить на Плугменс-лейн. Мы, выбрали не ту профессию, это точно. А сейчас я пойду на ленч. Вы со мной? Потом мы отправимся к Келлему и отвлечем его от домашней суеты.
— Мы вполне можем воспользоваться лифтом, — с явным смущением предложил Верден.
Жизнь Уэксфорда не стоила признания в том, что он малодушно боится лифта. Хотя табличка, прибитая внутри, ясно утверждала, что грузоподъемность лифта три человека, он опасался, что конструкторы не имели в виду его огромный вес. Но колебался он не больше секунды, потом вошел, и, когда дверь закрылась, нашел спасение в шутовстве.
— Мягкая мебель, столовое белье, обеденные приборы, — нажимая на кнопку, игриво перечислял он, будто читая вывески в супермаркете. Лифт вздохнул и поплыл вниз. — Первый этаж для леди, нижнее белье, чулки… Майк, почему он остановился?
— Наверно, вы нажали не на ту кнопкуг
Или механизм не выдержал моего веса, встревоженно подумал детектив. Дверь лифта открылась. Сержант Кэмб с виноватым видом нерешительно остановился на пороге.
— Простите, сэр, я не знал, что это вы. Я хотел спуститься вниз.
— Разрешается ТРЕМ особам, сержант. — Уэксфорд надеялся, что его внутренняя дрожь не заметна. — Входите.
— Спасибо, сэр.
— Сержант, полагаю, вы навестите миссис Фэншоу? — задал детектив ненужный вопрос. Лифт плавно опустился, встал, и дверь открылась. Должно быть, прочно скроен, вроде меня, подумал Уэксфорд. — Я слышал, что она пришла в сознание.
— Надеюсь, сэр, врачи уже сообщили ей о муже и дочери, — сказал Кэмб, когда они шли nb черно-белому шахматному полу вестибюля. — Догадываюсь, это не поможет ей. Муж и дочь — вся ее семья. У нее больше в мире