Покачав головой, я поднялась и обошла машину по кругу. Кроме обнаруженных уже повреждений было еще разбито заднее стекло, сломано зеркало заднего вида, а на покрышке заднего правого колеса виднелись следы от ножа. Неглубокие порезы, будто тот, кто их оставил, растратил все силы на первое колесо и проколоть второе просто не вышло.
– Ужас какой! – прошептала себе под нос Оля, следуя за мной по пятам. С этими ее словами я была совершенно согласна. – И какой придурок мог такое сделать?
Кажется, на этот вопрос ответ у меня имелся, но озвучивать его не хотелось.
– Ладно. Пошли в его квартиру. – Да, конечно, криминалисты там уже побывали. Но не раз случалось, что мне попадалась какая-то на первый взгляд незначительная улика, которую спецы прошляпили или просто не придали ей должного значения. И на основании мелкой зацепки я умудрялась распутать дело. – У тебя же ключи есть?
– Да, я взяла, – кивнула Ольга. – Он держал запасные на работе. Я все-таки училась на юридическом, знаю, как расследование проводится. И предполагала, что ты захочешь в его квартиру заглянуть.
– Зачем он ключи на работе хранил?
– Забавная на самом деле история, – фыркнула приятельница. – Алексей пару раз забывал ключи дома, в другом пиджаке или в куртке… Дверь у него захлопывается. Приходилось замки менять. А ты уже поняла, он своими неприятностями делится… делился, – после паузы исправилась она, – со всем коллективом. Вот и сунул в рабочий стол запасную связку. Говорил, что брать у него особо нечего, а так хоть на замки не придется тратиться.
– А что, полицейские эти самые ключи не конфисковали? – удивилась я.
– Про них никто и не спрашивал, – растерянно отозвалась она.
А я подумала, что ключи могли найтись в карманах убитого, например. Ну или криминалисты не стали миндальничать и аккуратно вскрыли замки, что вряд ли.
Оля кивнула и развернулась на пятках, давая мне несколько секунд одиночества. Я использовала их на то, чтобы еще раз посмотреть на машину. Как Вадим умудрился найти Алексея так быстро? Как бы ни был он умен, но найти человека в большом городе по одной только машине – это задача сложная. Может, это все же не он?
Оля оглянулась, стоя у подъезда, и окликнула меня. Пришлось идти.
Оля нашла в сумке связку ключей и выбрала из него небольшой синий блинчик – магнитный ключ от подъезда. Домофон пропел нам песенку из пары повторяющихся нот, и дверь открылась.
Внутри дом выглядел не так красиво, как снаружи. Как-то скудненько, я бы сказала. Подъезд казался совсем маленьким и узким. Если бы мы с Олей шли плечо к плечу, то одна из нас однозначно бы билась плечом о все стенды с объявлениями управляющей компании и бесконечными рекламами. Зато лифт был не в пример большим, и входные двери в квартиры располагались далеко друг от друга. Всего на площадке их было четыре. По моим прикидкам, окна двух квартир выходили на парковку – квартира Алексея была в их числе, а окна остальных – на детскую площадку позади дома.
В квартире Алексея ничего примечательного найти не удалось: какие-то документы, на столе грязная чашка с высохшими на дне чайными листьями – видимо, пакетиками и заварочными чайниками кто-то в этом доме пренебрегал. В спальне, да и во всех остальных комнатах, царил беспорядок, но не было похоже, что кто-то что-то искал. Скорее, это был перманентный беспорядок, царивший в квартире человека, у которого редко бывают гости. Ну или человека, которому безразлично мнение этих самых гостей. По всем поверхностям рассыпан порошок для снятия отпечатков пальцев. На напольном покрытии – многочисленные грязные следы, видимо, криминалистов.
– Оль, он жил один? Алексей, – спросила я.
– Насколько я знаю, да, – кивнула Ольга. – И с его характером это неудивительно.
Выглянув в окно, я поняла, что не ошиблась в расчетах: окна действительно выходили на парковку. Черный пострадавший «Мерседес» было прекрасно видно из окна. Открыв окно, я перегнулась через подоконник и посмотрела налево: недострой видно не было, но соседний с ним дом я разглядела. На машине нам пришлось делать круг из-за того, что проезда нет, а пешком тут идти минут десять спокойным шагом.
Обойдя всю квартиру, я вынесла неутешительный вердикт:
– Ничего интересного.
Оля поникла и растерянно посмотрела на связку ключей в своей руке.
– Зря ехали.
– Почему это зря? – оживилась я. – Ничего не зря. Мы еще с соседями не поговорили. Сейчас, конечно, не то время, когда все друг о друге знают, но может, хоть что-то интересное услышим. Пошли.
Вернувшись на этаж, я направилась к ближайшей двери – у этой квартиры окна должны выходить на детскую площадку.
Мужчина, открывший нам, с серьезным видом заявил, что уже рассказал полиции все, что знал, а потом приказным тоном потребовал предъявить документы. Когда я протянула ему свою лицензию, он долго и пристально вглядывался в буквы. Больших усилий стоило удержаться от шутки про позабытый алфавит.
– Не знаю я ничего, – выдал мужчина грубым раздраженным голосом, возвращая мне лицензию детектива. – Не видел ничего. Не слышал.
– И это то самое «все», что вы рассказали полиции? – все же от небольшой шутки я не сдержалась.
Мужчина скривился.
– Говорю же, не знаю ничего. Я спал ночью. Да и соседа этого не знал. Максимум в лифте пересекались пару раз. Все!
Я кивнула. Все так все, чего орать? Дверь перед нами с Олей захлопнулась быстрее, чем мы ответили.
– Нахал! – бросила Оля.
Я высказала свое мнение тише и чуть менее цензурно.
Что ж, причин отчаиваться у нас не было, ведь впереди ждали еще две квартиры.
Позвонив в дверь следующей, а затем еще и постучав, в ответ мы получили лишь тишину. Подождали, позвонили и постучали еще раз – результат тот же.
– Ладно. Пошли дальше, – заключила я.
Остановившись у последней квартиры на этаже, я нажала на дверной звонок. Дверь долго не открывали, но изнутри, как только заиграла мелодия, сразу послышались крики:
– Иду! Минутку! – и детский плач.
Через обещанную минуту дверь приоткрылась и прямо в домашних тапках нам навстречу вышла женщина с ребенком на руках. Она широко открыла дверь, топчась на сером резиновом коврике с радушной красной надписью «Добро пожаловать!»
– Здравствуйте.
Малыш, которого она держала, с любопытством посмотрел на нас с Олей, медленно кивнул, повторяя движение своей мамы, и отвернулся в сторону квартиры. На вид ему было года три или около того. Положа руку на сердце, я сознаюсь, что никогда не разбиралась в детях настолько, чтобы с одного