– Покойся, дядька, с миром. Иди, куды тебе там положено…
В машину Максим Петрович вернулся в тягостном молчании, сел на водительское сиденье и уставился перед собой. Достал новую салфетку и принялся вновь маниакально тереть руки. Потом, будто только вспомнил, вынул из-под полы пальто две половинки клюки и швырнул на заднее сиденье. Полина отложила книжку, заинтересовалась:
– А это что?
– Не чапа́й! – осадил ее Максим Петрович.
– Че?
– Не трожь, говорю!
– Ну и пожалуйста, больно надо… И как?
– Чего «как»?
– Как прошло? С человеком этим… Что с ним?
– Все с ним. Попрощался.
Киловяз бросил взгляд на книгу Полины.
– Гэта у тебя вместо зачинов? «Ночной дозор»? Ну вот, а говорила, не слушаешь…
– То другое, а это книга, – Полина обиженно засунула книжку в сумку.
– Херня это все, – подытожил Максим Петрович, заводя двигатель. – Темные, Светлые… Оно на самом-то деле зусим по-другому…
И «Ленд Крузер» выехал с территории пансионата. Над лесополосой робко алело рассветное зарево.
Демьян не сразу понял, где очутился. Без бушевавшей в нем битвы пекельный кратер казался еще более громадным и бесконечно пустым. Давно уже осели пороховые газы, запеклась пролившаяся кровь, отгремело эхо взрывов и выстрелов. Даже неугасимые пекельные огни превратились в один лишь чадящий едкий дым. Вокруг не было ни души. Та страшная яма, что терзала его душу в ночных кошмарах, оказалась совсем близко, в дюжине шагов. Теперь она выглядела самой обыкновенной дырой – будто для сортира рыли. Разве что поглубже. Демьян все же побоялся подходить ближе – вытянув шею, пытался углядеть, что же там внутри; что же такое его напугало многие годы назад, но – черным-черно, сколько ни смотри. Вдруг он почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Обернулся, выдохнул удивленно:
– Акулина…
Она выглядела ровно такой, какой он ее запомнил в день их последней встречи – когда Акулина была еще жива. Черные волосы, белая кожа, тонкая талия и бездонная синь лукавых глаз.
– Здравствуй, Дема.
Акулина коснулась его щеки ладонью – и на глазах у Демьяна выступили слезы. Он стоял, не находя слов. Вместо по-настоящему важного в голову лезли всякие глупости. Кое-как Демьян выдавил:
– Где усе-то?
– А они, Демушка, уже все мытарства прошли и отправились, кому куда положено. Кто на небушко, а кто…
Он все понял и без слов, лишь обернулся вновь на яму за спиной. Спросил:
– А ты что ж?
– Тебя ждала.
Акулина притянула его к себе, обняла – как обнимала в тот первый раз, доверив ему свое настоящее имя. Шепнула:
– Ну что, пойдем, Демушка? Пора нам…
Нужных слов не нашлось, и он просто кивнул. И, взявшись за руки, старый мертвый зна́ток и погибшая до сроку вечно юная ведьма зашагали к яме. Высоко вверху над усеянным костями кратером висел никем не замеченный Раздор. Конечности его заржавели, печи его сердец давно остыли, а вгнившие в плоть трупы предателей и дезертиров истлели в прах. Впереди были новые войны, вновь загорятся огни в домнах, вновь полетят бомбы, пули и снаряды, но сейчас эта страшная громадина оставалась неподвижна, и лишь внимательные глаза, рассеянные по тулову древнего черта, следили за этими двумя. Громкоговорители молчали, пока бич рода людского наблюдал за окончанием очередной маленькой истории, подсмотренной у человечества.
Раздор едва слышно вздохнул всей огромной тушей, в плоть которой вросли и древние каменные топоры, и бронзовые мечи, и деревянные луки, и дула танков – все то, чем люди истребляли друг друга. Какой-то мизерной, невесомой частью своей сущности – огрызком того человеческого, что в нем оставалось, – Раздор ощутил нечто, что можно было бы назвать легкой грустью. Если бы он, конечно, был способен ее испытывать. Двое знатких сделали последний шаг и исчезли, растворившись в небытии.
Герман Шендеров, Сергей Тарасов. Мюнхен – Иркутск, 2023 год
1
Давайте! Быстрее, унтерменши! (Нем.)
2
Поджигайте! (Нем.)
3
Только что нам попался еще мальчонка (нем.).
4
Да, очень мамочку любил (нем.).
5
Что ж, сам виноват (нем).
6
Быстрей-быстрей! Солдаты! Приготовиться! (Нем.)
7
Герр гауптман, это же гражданские! Что мы творим? Мы пойдем под трибунал! (Нем.)
8
Перечитайте указ об особой подсудности по направлению «Барбаросса», унтерштурмфюрер Хиршбек! Эти гражданские помогают партизанам, у нас есть полное право. Так что о военном трибунале можете не волноваться! (Нем.)
9
А как же высший трибунал, гауптштурмфюрер? (Нем.)
10
Там тоже действует особая подсудность? (Нем.)
11
Огонь! (Нем.)
12
Вы тогда умерли на войне. А война закончилась. В 1945-м (нем.).
13
Какой сейчас год? (Нем.)
14
Вы хотите меня убить? И дядю Демьяна? (Нем.)
15
Нет. Я солдат, а не палач. Мой народ сделал уже достаточно, и мы все за это отправимся в ад. Мой сын. Ему было лет, как тебе. А моя жена… Элиза! Моя дорогая Элиза! (Нем.)
16
Моя любовь. Я писал им письмо – сыну и жене, но не успел закончить. Можешь его дописать за меня? Рассказать, кем я был на самом деле? Оно рядом с моим трупом. Отправь его в Германию, в Лейпциг, на имя Хиршбек (нем.).
17
Да, я напишу! (Нем.)
18
Что мне написать? (Нем.)
19
Расскажи им, что я умер, как человек. Как солдат. Эти приказы… Расскажи им, что я не стал чудовищем. Не как прочие… Скажи им, что я их люблю. И всегда любил. Я больше не буду творить зла. И я жалею о содеянном. Теперь я нашел покой… (Нем.)
20
Мне жаль. Теперь я отправлюсь в ад. Там мне самое место (нем.).
21
Жалко мелкого. Когда нагрянет СС – они здесь