Набрал Некредина, тот очень обрадовался моему звонку. Как человек он мне был полностью понятен, в двадцать первом веке таких полно было. Делает качественно свой бизнес и рад платежеспособным клиентам.
— Ну что посоветуете, Илья Павлович? — спросил я, описав ему, для кого нужен подарок.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал он, расхаживая нервно по квартире со взглядом, обращенным в себя, — сейчас… Ага!
И устремился к одному из шкафов.
— Вот, — достал он с одной из полок что-то, и протянул мне.
Это оказалась тяжелая заколка для волос, сделанная в виде бабочки на длинной шпильке.
— Такая увесистая… — пробормотал я, подкинув ее на руке.
— Серебро. Девятнадцатый век, Франция.
— Сколько за нее хотите?
— Сто рублей ровно.
Прикинул. А, все равно Кира же не узнает, сколько я за нее заплатил! Мало ли мне вообще кто-то эту вещицу бесплатно как-то принес, как раритет. Сейчас, в СССР, это сплошь и рядом творится. Денежные отношения для многих особенно и не важны… Да и чего мне, которому пятая часть успешного завода в Италии принадлежит, жадничать?
Ударили по рукам. Сразу постарался прикинуть, есть ли у кого еще дни рождения вскоре. Получалось, что ближе всего день рождения у моих собственных сыновей. Но для них точно рановато подарки у антиквара покупать. Может, конечно, и есть у него старинные игрушки, но я такие точно детям давать не рискну, ни своим, ни чужим. В старину не было гостов, делали из чего угодно для детей игрушки. И ртуть ту же вполне могли использовать. Так что не вариант.
А и по-любому все равно снова к Некредину заезжать придётся. Близится день совещания на «Полете», и мне, значит, пухлый конверт очередной сунут. Так что приеду к нему скоро проводить ценный алхимический опыт — будем вместе превращать бумажную массу в золотые монеты…
От Некредина рванул в кулинарию при «Праге», и быстро выбрал торт на витрине. Привезу Кире «Киевский», вроде бы она как-то говорила, что его особенно любит, если, конечно, ничего не путаю…
Перед тем, как выехать оттуда, сделал все же звонок. Трубку сняла хозяйка.
— Кира, мои поздравления с днем рождения! — сразу сказал я, — могу ли я через полчаса подъехать и поздравить лично?
— Паша? Да, конечно. Ждем!
Ну вот, теперь точно уже не буду незваным гостем.
Отца, когда приехал, еще не было, но дети встретили меня с восторгом. Привыкли уже, что я без подарков у них и не появляюсь. Хороший дядя, я сам таких в детстве обожал.
Торт Прохор тут же на кухню утащил. Помощник растет. А я, разувшись, сразу подарок жене отца и вручил.
— Ого, какая красота! — сказала Кира растерянно. — Она что, серебряная, что ли?
— Ага, — лаконично ответил я.
— Но она, наверное, очень дорогая?
— Для меня не очень дорого вышла. Нравится или что-то другое искать?
— Зачем искать? Я не отдам уже подарок, — шутливо прижала к своей груди Кира заколку.
Рассмеялся и вскоре меня уже посадили за накрытый стол. А минут через пять уже и батя с работы пришел. С большим букетом цветов. Вот это его уже прерогатива, а я лучше подарю что-то, что через несколько дней выкидывать не нужно будет…
Пообщался в теплой домашней атмосфере с удовольствием с семьей отца, пока не пришло время ехать за женой….
* * *
Московский городской комитет КПСС
Захаров долго ломал себе голову над возникшей проблемой с детскими площадками. Вот кто бы знал, когда все затевали с ними, что такое простое и хорошее для детей дело таким образом может обернуться, что поставит его в такое вот рискованное положение…
Но все же, прикинув все факторы, он решился. К Гришину идти бессмысленно с пояснениями про шум и гам, что во дворах начнутся, не поймет он, что он хочет сделать все как лучше. Примет за какую-то интригу, и только насторожится.
Значит, он должен понять на этом деле, что он, Захаров, ничего просто так не делает. И что не надо молча менять принятые заместителем решения, даже не спросив, почему все сделано именно таким образом. Это его особенно злило. Ну вот ты начальник, и я же этот факт не оспариваю. Но хочешь что-то сильно изменить из мной сделанного, вызови хоть и спроси, почему именно так было задумано, своего собственного заместителя…
Так что надо все оставить, как есть, подведя все к кризису, но сделать так, чтобы он, Захаров, не стал козлом отпущения в этом деле. Тогда позиции самого Гришина пошатнутся, и ему станет не до того, чтобы на Захарове отдуваться. Будет бегать и искать, как свое место сохранить. Может, как раз, оценит его тогда, как разумного специалиста, да еще и к себе приблизит, чтобы снова в какой скандал на пустом месте не попасть вот так же необдуманно что-то сделав…
Вызвал по селектору помощника. Тут же, велев Еремееву присесть за стол, начал отдавать распоряжения.
— Платон Семёнович, нужно организовать хвалебные статьи в адрес детских площадок в ведущих газетах страны. «Труд», «Правда», «Комсомольская правда». Пометьте, куда можно корреспондентов отправить ознакомиться с тем, как изготавливают детские площадки. Это на заводе «Полет». Пусть сразу там к директору обращаются.
— Понимаю, — кивнул Еремеев, — нужно будет подчеркнуть, что это ваша инициатива? Неплохо будет для того, чтобы очков набрать в Кремле…
— Нет, как раз нет. Нужно, чтобы всячески было подчеркнуто, что это инициатива лично товарища Гришина. Мол, забота о детях с самого верха московской власти. Директору «Полета» позвоните, предупредите, чтобы он то же самое, как попугай, полностью забыв про меня, журналистам при встрече с ними твердил. Мол, товарищ Гришин заботится о московских детях, и точка! И еще обязательно пусть упомянут, что именно Гришин выбрал места, где будут в столице установлены первые детские площадки…
Захаров вспомнил, как ему передали от Ивлева, что Гришин был на его площадке в июле. И решил добавить очередной штрих:
— Попросите также упомянуть, что товарищ Гришин лично уже и посещал первую в столице готовую площадку.
Еремеев, кивая, все записал. Видно было, что он озадачен тем, почему вдруг Захаров решил прославлять Гришина, отдав ему свою инициативу, но помощник был достаточно умен, чтобы не задавать лишние вопросы.
— В идеале, чтобы никто не узнал, что это именно вы звонили из горисполкома. При звонке в редакции представьтесь каким-нибудь Ивановым, у нас их