— Ничего страшного, сентябрь и так был необычно тёплый, — сказал Гришин, кивком давая понять, что помощнику пора закругляться. Иногда приятно расслабиться за светским разговором, но затягивать его никакого смысла нет. Он и так сильно задержался на работе, пора уже выезжать домой.
* * *
Глава 22
Москва, квартира Ивлевых
Вечером в пятницу Галия вернулась с работы, и мы тут же стали планировать, как будем праздновать день рождения сыновей.
Естественно, первым делом ознакомились по радио с прогнозом погоды. Выслушав его, я чуть было не присвистнул, удержался в последний момент. Все-таки суеверие, конечно, что если свистеть, дома денег не будет, но не так и сложно просто не свистеть дома. К чему проверять, работает оно или не работает?
— Да уж, погода, конечно, не фонтан! С обеда в субботу обещают ураганный ветер и сильный ливень. — сказал я.
— Так что, не будем праздновать в деревне? — расстроилась Галия.
Галия деревню очень уважала. Воздух чистый, живность всякая вокруг, природа, так что считала, что детей туда очень полезно вывозить, хоть и на время. И я с ней, в принципе, был согласен. В своем детстве в прошлой жизни не так часто в деревне был, москвич все же. Но те несколько недель, что иногда выезжал, когда приглашали дальние родственники, остались навсегда в памяти, как одно из лучших детских впечатлений. И косить там хоть немного научился, и сено кидали на сеновале, и дом какой-то разбирали… Мой друг там еще, помню, сквозь крышу внутрь провалился, к счастью, только немного оцарапавшись.
Так-то мы, конечно, и в городе могли прекрасно отпраздновать день рождения своих парней, но, с другой стороны, бабушки же! В город их везти и потом обратно отвозить не очень удобно. Да и они, честно говоря, не так и любят ездить в город. Да и банька опять же… В баньку хотелось.
— Давай рассмотрим как вариант, что пригласим гостей часам к десяти утра в деревню. — предложил я жене. — Быстренько все отпразднуем, сгоняем в баньку и в обед поедем обратно. Это же детский день рождения. Вполне можно обойтись без алкоголя. А оставаться в деревне, когда там ливень начнётся и дороги развезёт, я думаю, никакого смысла нет. И Эльвиру с Никифоровной уважим, и день рождения отпразднуем по-человечески, а потом сразу в город вернёмся.
— Да, только тогда сразу же вопрос у меня, — сказала Галия, — а Эльвира с Никифоровной в эту субботу не работают?
— Не-а, не работают. Я специально у них уточнял в прошлый раз, — ответил я ей, улыбнувшись, — потому я такие планы и строю, а то, согласись, было бы крайне странно приехать к ним утром в субботу, если бы они там в это время на работе сидели и без них праздновать. Ну и тем более это неплохой вариант с той точки зрения, что им ничего готовить не надо будет. Они же не знают, что мы с самого утра приедем, небось будут планировать там к обеду что-то только начинать готовить. А мы внезапно прикатим прямо с утра, всю еду с собой привезем готовую, им и праздник, и упахиваться не надо. А то я постоянно переживаю, как они там развивают бурную деятельность на кухне и на праздник уже еле живые сидят, вымученно улыбаясь.
— Годится. Так, а что готовить-то будем? — спросила меня Галия.
— Да давай я тортиками займусь, парочку испеку, а ты салатиков приготовь. Оливье тот же, как показывает практика, на ура всегда заходит. Да что-нибудь там ещё с огурцами и помидорами свежее, летнее, сооруди. Я вчера по дороге домой на рынок заехал, хорошо затарился овощами. А мясо с утра заедем на рынок купим, по приезду на сорок минут замаринуем в Боржоми, да сразу же и шашлычок сделаем, так что голодным точно никто не останется.
Мы согласовали наши наполеоновские планы, и Галия сразу же ушла на кухню. А я принялся обзванивать всех, сообщая о формате и времени праздника. Удобно, конечно, когда у Марата машина, у Фирдауса машина, у отца и Брагина. Столько людей с машинами, что всех наших гостей безлошадных с собой в деревню захватят.
Из всех, кого пригласил, только мама отказалась ехать, но это дело ожидаемое. Ребёнок ещё слишком маленький.
Закончив обзвон, сказал:
— Ну все, теперь за работу, тортики сами себя не испекут.
Да, давно я не готовил, вот и решил, много чего за неделю сделав по работе, побаловать себя готовкой. Нужно, а то растеряю навыки с прежней жизни совсем… Пропущу, конечно, тренировку по самбо сегодня, но причина более чем уважительная.
Замесив тесто, наконец добрался я и до того самого последнего письма из папки от комсомолок Гусева, в полной уверенности, что там ничего интересного, конечно же, не будет. Каковы шансы найти что-то, что может представлять какой-то интерес, именно в последнем письме? Так что я его открыл, рассчитывая бегло с ним ознакомиться и тут же убрать всю папку подальше на полку, но нет, письмо меня неожиданно заинтересовало.
— Уважаемый товарищ Ивлев, обращается к вам, можно сказать, коллега по перу, хотя, конечно, масштаб нашей читательской аудитории совершенно несопоставим. Я являюсь главным редактором газеты «Северный рабочий», весьма популярной в Ярославле и области. Всячески стараюсь, чтобы газета работала не формально, а своими публикациями содействовала совершенствованию работы предприятий Ярославля и области, и неуклонному пути к процветанию рядового советского человека, иначе работать мне не позволяет совесть. К сожалению, сложилась такая ситуация, что партийные власти в Ярославле начали рассматривать и газету, и меня лично как своего врага. В особенности это проявилось после одной из недавних публикаций в августе, в которых я обратил внимание на неготовность многих колхозов к уборочной компании. После этого в отношении меня начались чуть ли не какие-то репрессии. В частности, меня и мою супругу изгнали из поликлиники партактива. Ни я, ни жена, ни наш малолетний ребёнок, страдающий бронхиальной астмой, не получали никаких санаторно-курортных путёвок уже полтора года. Хотя я точно знаю, что во многих семьях, где у детей есть такие же проблемы, они уже дважды съездили на оздоровление по льготным путёвкам. Фактически руководство пытается связать мне руки и заткнуть мне рот, чтобы проблемы, имеющие место в развитии экономики нашего города и области