— Если я правильно вас понял, именно сильное советское государство вы и считаете своей целью, Анатолий Аркадьевич? — спросил Андропов, когда его собеседник взял паузу, чтобы отхлебнуть чаю.
— С вашего позволения, я продолжу, — проговорил Чубайсов.
Председатель КГБ кивнул.
— Я бы сформулировал так. В первую очередь — сильное Русское государство, в котором русские — это титульная нация, которая взяла на себя историческую роль по руководству другими народами. Вы наверняка помните тост товарища Сталина за русский народ? Так вот в нем Вождь очень четко определил историческую, культурную и политическую роль русского народа, который призван объединить все остальные. Лучше Иосифа Виссарионовича мне не сказать, но добавлю — что именно объединить, а не притеснять, не порабощать, не грабить и уж тем более — не уничтожать. Русский человек — это не национальность — это прежде всего образ мысли. Можно оставаться евреем, грузином, таджиком, белорусом, украинцем, но при этом — быть русским по духу. СССР — это прежде всего Россия, ставшая точкой притяжения для других народов. И которая должна стать таковой для всех народов Земли, без исключения. И если мы не сойдем с правильного пути, в Советский Союз однажды войдут все страны мира и это должно быть нашей конечной целью. Впрочем, об этом говорить пока рано, ибо существует множество вопросов, которые требуется решить не только в экономике, но и в идеологии и, уж извините, Юрий Владимирович, в государственной безопасности страны.
Председателя КГБ удивило то, как бесстрашно Рыжий все это произнес. Чтобы сказать главному чекисту СССР, что существуют нерешенные вопросы в области безопасности государства, надо быть либо безумцем, либо человеком безоглядно смелым. Что, впрочем, практически одно и тоже. Вряд ли Чубайсов не понимает, что во власти его, Андропова, разрушить все им созданное. От него, главного чекиста страны, зависит личное благополучие самого Рыжего, его беременной жены и будущего ребенка, родителей и друзей. Наверняка, тот понимает это, и все же говорит то, что говорит.
— Хорошо, о вопросах безопасности мы поговорим позже, — мягко произнес Председатель КГБ. — Пока же давайте коснемся вопросов идеологии.
* * *
Я с самого начала решил, что дам Андропову конкретную и чрезвычайно для него ценную информацию, только если он отнесется к моим словам максимально серьезно. Ко всем моим словам. Разумеется, я рисковал. Председатель Госбезопасности имел достаточно средств получить требуемые сведения от кого угодно, поэтому данные о сотрудниках КГБ и других предателях и перебежчиках семидесятых, начало восьмидесятых годов я предоставлю ему только в качестве бонуса. За покладистость. Мне плевать не чьи либо персональные переживания, устремления и амбиции. И если этот могущественный человек еще не понял это, я использую все, доступные мне средства, чтобы его убедить. Он хочет оттянуть разговор о проблемах безопасности? Пожалуйста, поговорим об идеологии. Тем более, что это тоже, в конечном, счете проблема безопасности.
— Прежде всего, нужно перестать расчленять историю России на «плохой» в кавычках дореволюционный период и «хороший» послереволюционный, — заговорил я. — История России едина, каждый ее период неразрывно связан со всем тем, что в ней было плохого и хорошего. От одних названий некоторых наших учебников истории оторопь берет. «История СССР. С древнейших времен до 1861 года». Понятно, что авторы пытались объединить под одной обложкой историю не только собственно русских земель, но и других, ныне входящих в состав нашего государства, но, согласитесь, куда точнее было бы использовать слово «РОССИЯ» в названии такого учебника. Не нужно оценивать деятельность тех или иных исторических личностей нашей страны, на каких языках они бы ни говорили, как «прогрессивную» или «реакционную», потому хотя бы, что подавляющее большинство этих людей сами в таких категориях не мыслили. Проще и честнее расценивать их поступки с точки зрения пользы для России или вреда. Тот же самый подход вполне применим и к зарубежным деятелям, если то, что они делали как-то было связано с нашей страной. А вы посмотрите, чему у нас учат в школах, да и в ВУЗах? Была ли, к примеру, деятельность Лжедмитрия Первого, который уничтожил династию самодержцев и народных угнетателей Годуновых прогрессивной или реакционной? А ведь он и те, кто им манипулировал, ввергли Россию в пучину бедствий, едва полностью ее не разрушив. Да и исторические события, которые происходили в зарубежных странах и прямо России не касались, тоже не следует рассматривать как прогрессивные или реакционные, а только лишь в том смысле, к каким последствиям они привели. Если мы применим такой подход к оценке исторических событий, то не придется каждое следующее поколение учащихся учить истории по новому. Отдельный вопрос — история советского государства. Не слишком ли много лакировки и сглаживания острых углов? Нельзя говорить только о героическом подвиге народа, не стоит умалчивать о допущенных ошибках и просчетах. Я говорю не об очернительстве нашей великой истории, а только — об объективности и о сохранении единого подхода ко всем периодам. Хрущев назвал эпоху Иосифа Виссарионовича Сталина периодом «культа личности». Разве это исторический подход? Это в чистом виде оценочное суждение. А стоит лишь взглянуть на деятельность Вождя с тоски зрения ее пользы для страны, ни на что не закрывая глаза, и сразу все встанет на места.
— Ну хорошо, — кивнул Юрий Владимирович, — это история. А как быть с идеологией, касающейся настоящего и будущего?
Я понимал, что в этом его вопросе кроется ловушка, но меня было уже не остановить.
— Опять же, перестать быть радетелями за угнетенных всех стран. Сосредоточиться на наших собственных проблемах и трудностях. Я не призываю к замыканию только на самих себе, просто взаимоотношения и сотрудничество с другими странами нужно строить на основании пользы для нас. И оказывать помощь небескорыстно, тратя свои, отнюдь не безграничные ресурсы, а только лишь в обмен на