— Хотел с тобой посоветоваться, Юра! — сказал Брежнев, усадив все еще погруженного в свои мысли гостя в плетенное кресло, напротив себя. — Кого бы мне пригласить на нашу, с Викторией Петровной, золотую свадьбу?
* * *
— Ну как живете, Степан? — спросил я. — Как Настя?
— Хорошо живем, — с иронией ответил он. — Душа в душу… Настя у себя в райкоме день деньской пропадает…
— А ты — у меня, — завершил я.
В августе Степан Сергеевич Конопелька и Анастасия Андреевна Смолян расписались и сыграли свадьбу в «Астории». Настины родители больше не противились ее браку. Еще бы! Жених — правая рука самого Чубайсова. Хозяина! Да и невеста не последний человек в городе. Игоря Владимировича Трошкина, первого секретаря Дзержинского райкома комсомола города Ленинграда, за бытовое и моральное разложение сняли.
Полагаю, тут не обошлось без Маргариты Булкиной, которая, видать, решила поквитаться с отставным любовником. За что, черт ее знает. Как бы то ни было, по моей рекомендации первым секретарем назначили товарища Смолян, в замужестве Конопелька. Новый секретарь стала самым активным поборником моих нововведений. Да и в собственно комсомольской работе принялась устранять всяческий застой и рутину.
Даже прием в комсомол, достигших подходящего возраста школяров, превратила в общерайонный праздник. Музыка, красные флаги, киоски со всякой вкуснятиной, произведенной в РПЦ при кулинарных учебных заведениях. Благодаря инициативе Насти, комсомолия Ленинграда вызвалась в кратчайшие сроки воздвигнуть защитную дамбу вокруг города, чтобы раз и навсегда решить проблему наводнений.
Идею новой комсомольско-молодежной стройки одобрили на самом верху. Так что работы у Степановой жены прибавилось и у него был повод жаловаться. Так ведь и ему не приходилось бездельничать. С некоторых пор стало ощущаться какое-то тихое, но упорное противодействие нашей деятельности. И дело было не в бюрократических проволочках. Чиновники — партийные и хозяйственные — как раз опасались с нами связываться.
При полной поддержке Романова, таких мастодонтов мы сковыривали на раз. Кого-то — на персональную пенсию, кого-то переводили с понижением, кого-то уличали в аморалке, как товарища Трошкина, а кого-то отдавали под суд, за срастание с мафией, подобно плесени, проникшей во многие предприятия городской торговли и общественного питания. Конечно, по нам тоже наносили ответные удары, но мы научились их отбивать.
Нет, не бюрократы и не проворовавшиеся торгаши начали нам гадить, а какие-то пока не очень понятные силы, которые умудрялись срывать казалось бы надежные договоренности, подбрасывать листовки, обвиняющие ЛИСИ и меня лично в подрыве основ советского строя и внедрении чуждых нашему образу жизни мелкобуржуазных ценностей. Доходило и до открытых выступлений.
Так во время моей встречи с молодыми музыкантами в одном из Ленинградских Домов Культуры, когда я предложил парням и девчонкам начать самим создавать рок-команды, дабы противопоставить нашу прогрессивную музыку западной, несколько типов в зале стали выкрикивать: «Позор! Долой ЛИСИ! Чубайсов, вали в Израиль!». Крикунов моя охраны скрутила и передала наряду милиции. И это бы ошибка.
Надо было взять их в наш офис и там допросить, на предмет того — кто их послал и с каким заданием. Глядишь, и потянулась бы ниточка. Илья, который уволился из КГБ и теперь легально возглавлял нашу группу контрразведки, кое-что все же нарыл. По его утверждениям в СССР давно уже действует подпольное движение революционных фундаменталистов, основанное еще в тридцатые недобитыми троцкистами.
Подпольщики эти были отлично законспирированы и гадили исподтишка. На их совести было уже несколько довольно громких терактов. В том числе — и недавний пожар в гостинице «Россия». Судя по безнаказанности, фундаменталистам покровительствовали высокопоставленные сотрудники в МВД и КГБ. Я поручил Илье Никитичу собрать как можно больше данных, чтобы предоставить их Андропову.
Каждое рабочее утро мы начинали с планерки службы безопасности ЛИСИ. Докладывали начальники групп. Кроме Воронина, обрисовывали обстановку: Матюшин, руководитель группы противодействия криминалитету, Конопелька — руководитель группы моей личной безопасности и охраны моей семьи, а также — Петр Матвеев, которого я принял на службу в качестве руководителя группы экономической безопасности. У этого атлета и студента-недоучки оказались способности в этой сфере.
Все эти мужики уже сумели показать себя в деле. Получали министерскую зарплату. ЛИСИ купил им кооперативное жилье и автотранспорт. Кроме того, они были преданы лично мне и той идее, которой все мы служили. Так что — работали на совесть. Выслушав их сегодняшние доклады, я достал из специальной папочки документ, который мне передал от Романова специальный курьер.
— На повестке дня два вопроса, товарищи, — заговорил я официальным тоном. — Первый. Принятое Советом Министров СССР закрытое постановление. С текстом вы ознакомитесь самостоятельно, а пока я скажу только, что в нашей стране создается особая межведомственная служба экстренного реагирования на изменение криминогенной обстановки в стране. У службы этой самые широкие полномочия, вплоть до ликвидации застигнутых на месте преступления убийц, насильников и террористов. Состоять она будет из мобильных групп, снабженных скоростным транспортом, оружием и прочими спецсредствами. ЛИСИ предложено разработать концепцию технологических процессов, которые позволят все это создать, но это забота наших Четырех Гениев — так мы в шутку именовали завлабов они же начальники отделов, которых я привез из Москвы. Вам же предлагаю продумать процедуры взаимодействия нашей службы безопасности с новой правоохранительной структурой.
— Это как понимать? — удивился наш главный законник Андрей Матюшенко. — Эти «эскадроны смерти» будут уничтожать преступников без решения суда?
— Да. Для этого разрабатывается особое приложение к уголовному кодексу РСФСР, с рекомендацией принять аналогичные акты другими республиками.
— С этим понятно. — кивнул Илья Воронин. — А второй вопрос?
— А второй. Меня приглашают в Москву на празднование золотой свадьбы дорогого товарища Брежнева.
— Значит, придется согласовать протокол обеспечения твоей безопасности с девятым управлением, — проговорил Степан Конопелька.
— Нашей безопасности, Степан, — уточнил я. — Я приглашен с супругой. Придется срочно жениться.
* * *
Мать настаивала на аборте, пока не поздно, но она отказывалась. Сейчас никого не удивить матерью-одиночкой. И потом, Лидия Егорьева рассчитывала на то, что у отца ее будущего ребенка хватит если не совести, то хотя бы благоразумия не отказываться от отпрыска. Слишком уж он, будущий папаша, заметная фигура, чтобы портить себе репутацию. И все-таки этот телефонный звонок оказался для нее полной неожиданностью.
— Привет, Лидок! — раздался в трубке голос, вот уж минимум полгода, как знакомый всей стране да и за ее пределами. — Ты сегодня не очень занята?
— Привет, Толик!