— А разве Аддингтон не…
— Аддингтон пытается действовать осторожно. Он как лис пытается обходные пути отыскать. Чем-то он мне в этом Талейрана напоминает. А все эти менуэты да при отсутствии связи в виде посла дают нам самое главное. Время! Время, чтобы как следует подготовиться, — и я снова ударил кулаком по стене. Проклятый Аддингтон! Ну почему ты такая тряпка, не можешь все палаты в кулаке удержать? — Вы правы, Иван Савельевич, нынешний премьер-министр Англии держится на своём посту только из-за дружбы с его величеством. Но его величество болен, и только вопрос времени, когда его самого отстранят от трона, вытащат из Тауэра принца Уэльского, или куда там любящий родитель его засунул, и поставят регентом при отце. Мне, если честно, плевать, кто на этом острове будет носить корону, но мне нужна отсрочка от вступления в войну.
— Значит, нужно придумать, как помочь Аддингтону удержаться на своём посту, его величеству королю Георгу подольше оставаться у власти, и занять чем-то османов, чтобы им стало совершенно не до нас, — спокойно ответил Гольдберг.
Я же повернулся к нему. Долго смотрел, а потом махнул рукой.
— Идите уже отдыхать, Иван Савельевич.
Он вытянулся, поклонился и вышел из кабинета, оставив меня стоять возле печи.
Я смотрел на огонь и думал о несправедливости жизни. И ведь план по устранению слишком шустрого принца Уэльского сработал как надо, только почти ни к чему не привёл. Так, ладно, Саша, надо думать, как использовать сложившееся положение. Потому что я не верю, что Наполеон никак не воспользуется этим срывом короля Георга. Не тот он человек. Ой, не тот! Мне же главное, чтобы вы вцепились друг в друга и предельно ослабили. И дали мне, Кутузову и Багратиону так необходимое нам время. Но я не знаю, что сейчас делать. Не знаю!
— Ваше величество, — дверь открылась, и в кабинет вошёл Скворцов. — Мудров Матвей Яковлевич хочет с вами поговорить. Он не просил заранее об аудиенции, и я не знаю…
— Что-то случилось? — я невольно нахмурился. — Что-то с её величеством?
— Матвей Яковлевич ничего подобного не говорил, — покачал головой Илья. — Ведь случись что с её величеством Елизаветой Алексеевной, он бы сразу так и сказал и ворвался бы к вам вовсе без доклада. Я это так понимаю.
— Ну хорошо, пускай заходит, — срочных дел на сегодня у меня не было, и я решил послушать, о чём мне хочет сказать Мудров. Нужно было отвлечься от мыслей об Англии, Наполеоне и всех союзничках и противниках вместе взятых, и разговор с врачом мог мне в этом помочь.
Матвей Яковлевич вошёл в кабинет и коротко поклонился. Его цепкий изучающий взгляд прошёлся по мне, и он сразу же заговорил, видимо, увидев на моём лице тень беспокойства.
— С её величеством всё в полном порядке, ваше величество. Я пришёл к вам поговорить совсем о другом.
— И о чём же вы хотите со мной поговорить, Матвей Яковлевич?
— Я пришёл просить разрешения вашего величества использовать кое-какие усовершенствования в войсках, — выпалил Мудров. — Всем нам давно известно, что большинство потерь армия несёт из-за болезней и раневой лихорадки, а также после того, как раны начинают гнить после операций.
— И вы нашли способ этого избежать? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.
— Этого невозможно избежать полностью, ваше величество, — Мудров покачал головой. — Но вполне можно попробовать уменьшить ущерб.
— И что же вы придумали?
— О, я вовсе не один придумывал, — Мудров замахал руками. — Как я вам уже говорил, я служу в том числе и в госпитале здесь, в Москве. Правда, сейчас, после того как меня назначили лейб-медиком, времени для госпиталя катастрофически не хватает. Но я всё равно каждый день выкраиваю несколько часов, чтобы заниматься ещё и научными изысканиями. Простите, ваше величество, я волнуюсь, поэтому много говорю.
— Я вас не тороплю, Матвей Яковлевич, не надо волноваться, — подбодрил я врача.
— Помните тот случай в Твери, когда вы… хм… разбили случайно губу?
— Да, я прекрасно помню этот случай, — помог я ему.
— Вы тогда попросили у меня винный спирт, чтобы обработать рану. — Он вдохнул в грудь побольше воздуха и быстро проговорил: — Мы решили попробовать этот метод. Вы тогда посоветовали инструменты хирургические обрабатывать. Мы и это проверили, но пошли дальше и начали спиртом смазывать операционного поле.
— Дайте угадаю, раневой лихорадки и послеоперационной гнили стало меньше? — спросил я.
— В разы, ваше величество. И это поразительно! Мы хотим данные методы начать внедрять в армии.
— Внедряйте, — сразу же разрешил я. Внезапно на меня обрушилась усталость. Мне стало плевать, что он обо мне сейчас подумает, и решил подкинуть ему ещё парочку идей. На этот раз напрямую, без всяких намёков. Раз уж они подошли к проблеме дезинфекции, то сами скоро к этому придут. Почему бы просто не ускорить процесс? — Да, Матвей Яковлевич. Мне внезапно пришла в голову странная мысль. А что если после использования инструментов следует их не только чистить, но и замачивать в гашёную известь? Даже не в неё, а в эту светлую жгучую воду, что наверху скапливается. Потом мыть и перед использованием спиртом обрабатывать.
О, я прекрасно знал, о чём говорил. Пришлось на заре карьеры с поставками медицинского оборудования работать, а там в спецификации этим замачиваниям и обработкам целые разделы посвящены. По типу «можно или нет».
— А почему вы думаете… — Мудров хлопнул себя по лбу. — Её же для отбеливания белья начали использовать! Точно! Не так давно, но всё же. И это довольно интересно. Потому можно же не только инструменты замачивать, но и перевязочный материал…
— Вы только к ране потом такую перевязку не приложите. Сожжёте же все результаты трудов хирурга, — хмыкнул я. — Лучше кипятите. А руки хирурги пускай моют и спиртом потом поливают. Вот от этого точно эффект будет. Да, кстати, а что вызывает это гниение ран?
— Этого точно никто не знает, — развёл руками Мудров.
— Ну так узнайте, — ответил я раздражённо. — Неужели это так трудно наковырять в ранах гнили и попытаться под микроскопом рассмотреть? Если уж в капле воды что-то удалось увидеть, то и здесь можно посмотреть. Неужели вам не любопытно? Мне