«Пленники, но не рабы. В глазах зверя найди ключ. В сердце страха найди силу. В тенях найди путь.»
Послание было загадочным, но Железный Лик чувствовал его важность. Это была подсказка, оставленная кем-то, кто, возможно, как и он, искал способ изменить правила игры Тёмных Сил.
Он спрятал пергамент в своих покоях и продолжил поиски, теперь уже целенаправленно ища упоминания о «звере», «страхе» и «тенях» в контексте Баровии и Тёмных Сил.
В ходе своих исследований он обнаружил упоминания о Звере Баровии — легендарном создании, которое, по слухам, было воплощением самой земли, её духом, искаженным и изломанным проклятием. Зверь не имел постоянной формы, являясь то гигантским волком, то огромным вороном, то чем-то, не поддающимся описанию. Но всегда его глаза были особенными — многогранными, как у насекомого, отражающими не просто то, что перед ними, а все возможные варианты реальности.
«В глазах зверя найди ключ». Возможно, эти глаза могли показать ему путь к… чему? Освобождению? Преобразованию? Он не знал, но чувствовал, что это важно.
«В сердце страха найди силу». Баровия была землей страха. Сам Страд питался не только кровью, но и ужасом своих подданных. А что могло быть сердцем страха в домене, где страх был вездесущ? Замок Равенлофт — оплот власти графа, центр его домена? Или нечто иное, более метафорическое?
«В тенях найди путь». Тени в Баровии были повсюду — под деревьями Вольчего леса, в коридорах замка, в сердцах жителей. Но какие из них скрывали путь? И путь куда?
Железный Лик решил начать с поиска Зверя Баровии. Если эта сущность действительно существовала, она могла обладать знаниями, недоступными даже Страду.
Но как найти создание, которое, согласно легендам, появлялось и исчезало по собственной воле, не подчиняясь законам пространства и времени?
Ответ пришел неожиданно, во время одной из его трансформаций. Металл, распространяющийся по его телу, иногда вызывал приступы острой боли, словно каждая клетка его существа сопротивлялась изменению. В такие моменты он обычно уединялся в своих покоях, не желая показывать слабость перед Страдом или его слугами.
В один из таких приступов, когда боль была особенно сильной, он услышал голос — не физический звук, а скорее, вибрацию, резонирующую с металлом его тела.
«Ищущий меня найдет лишь отражение своих страхов. Но ты… ты интересен. Ты не боишься изменения. Ты сам — изменение.»
Голос, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Железный Лик поднял голову, осматривая комнату, но никого не увидел.
— Кто ты? — спросил он, чувствуя, как металл на его теле вибрирует в такт с неслышимым звуком.
«Имена — цепи, которыми смертные пытаются сковать то, что превосходит их понимание. Я — то, что было до Страда. То, что останется после него. Я — Баровия, и не Баровия. Я — Зверь, и не Зверь.»
Голос был странным — не мужским, не женским, не человеческим вообще. Словно сама земля обрела сознание и способность общаться.
— Ты тот, кого называют Зверем Баровии, — Железный Лик произнес это как утверждение, не вопрос.
«Так меня называют. Среди прочих имен.»
— Я ищу тебя. Мне нужен… ключ.
Пауза, затем нечто похожее на смех — вибрация, прошедшая через камни замка, заставившая дрожать стекла в окнах.
«Ключ? Да, ключ. От двери, которой нет. От клетки, не имеющей стен. От судьбы, которая не предопределена, но неизбежна.»
Железный Лик почувствовал раздражение. Существа, обладающие великой силой, казалось, считали своим долгом говорить загадками. Но он не собирался сдаваться так легко.
— Прямые ответы будут оценены выше, чем витиеватые метафоры, — сказал он, и металл на его теле стал твердже, отражая его решимость.
Снова этот странный смех, но на этот раз с ноткой одобрения.
«Прямолинейность. Редкость в этом месте, где истина скрывается за слоями обмана. Хорошо. Ты спрашиваешь о ключе. Я отвечу прямо: мои глаза — не физический объект, который можно взять. Это… перспектива. Видение не того, что есть, а того, что может быть.»
— Как мне обрести эту перспективу?
«Ты уже начал. Твоя трансформация — не просто изменение плоти на металл. Это изменение сути, восприятия, понимания. Продолжай. Позволь металлу не просто заменить твою плоть, но стать новой плотью. Не сопротивляйся изменению — направляй его.»
Железный Лик задумался над этими словами. Он всегда рассматривал трансформацию как нечто, происходящее с ним, нечто, чему он мог сопротивляться или поддаваться, но не как процесс, которым он мог активно управлять.
— Как? — спросил он. — Как направлять то, что, кажется, имеет собственную волю?
«Воля маски — иллюзия. Маска — лишь проводник. Истинная воля — твоя собственная, хотя ты и не осознаешь этого. Каждое изменение, каждая трансформация — отражение твоих глубочайших желаний, страхов, надежд.»
Эта идея была… революционной. Страд всегда говорил о Тёмных Силах как о внешних сущностях, манипулирующих реальностью по своему усмотрению. Но что, если манипуляция была двусторонней? Что, если он, Железный Лик, также влиял на Тёмные Силы через свои действия, свои выборы, свои желания?
— И если я научусь направлять трансформацию, я получу… ключ?
«Ключ, путь, силу — называй как хочешь. Ты получишь возможность видеть сквозь иллюзию постоянства. Видеть, что все — даже проклятие Баровии, даже власть Страда — может быть изменено.»
Вибрация стала слабее, голос — тише.
«Но помни: Он наблюдает. Всегда. Через воронов, через летучих мышей, через глаза своих слуг. Будь осторожен в своих исследованиях. Будь… незаметен.»
С этими словами присутствие исчезло, оставив Железного Лика наедине с его мыслями и сутью, которая менялась с каждым днем, с каждым часом, с каждым ударом его сердца, все еще бьющегося в груди, несмотря на обволакивающий его металл.
Совет Зверя оказался полезным. Вместо того, чтобы бороться с трансформацией или пассивно принимать её, Железный Лик начал экспериментировать — использовать свою волю для направления изменений, представлять желаемый результат, концентрировать энергию на конкретных аспектах своего нового существа.
Результаты были… впечатляющими. Металл, покрывающий его тело, стал более гибким, более отзывчивым. Он научился формировать из него простые инструменты — когти, лезвия, щиты. Научился управлять его твердостью, плотностью, даже температурой.
Но самым удивительным открытием стала способность «видеть» иначе. Не через глаза, хотя янтарный свет по-прежнему струился из глазниц его маски, а через сам металл. Каждый дюйм его новой «кожи» стал сенсором, способным воспринимать мир на уровнях, недоступных человеческим органам чувств.
Он начал видеть энергетические потоки, пронизывающие Баровию, — тёмные, скрученные